Бизнесмен Вячеслав Платон, который провел четыре года в тюрьме по обвинению в краже миллиарда, и чье дело сейчас отправлено на пересмотр, рассказал в интервью NM, что такое рейдерство, кого «взял за яйца» генпрокурор Александр Стояногло, и почему Платон больше не будет говорить о краже миллиарда. Редакция NM готова предоставить право на реплику всем, в чей адрес Платон высказал обвинения в этом интервью.
«Я бы с удовольствием оставался незаметным»
Как вы относитесь к Молдове?
К Молдове я отношусь, как к стране, где я родился, где я вырос. К этому народу я принадлежу, но вижу, что эта страна неуклонно, неизбежно погибает. И я вижу, что, если так все будет дальше, и что-то не изменится в сознании людей, она погибнет окончательно. Все дело в том, что мы постоянно выбираем не тех. Вместо того, чтобы выбирать менеджеров, которые будут работать на народ, мы выбираем царей, хозяев, господарей, бояр и откровенных лапшевешателей. И делаем это постоянно от выборов к выборам 29 лет. Мы постоянно бьем мимо и выбираем не тех, испытываем разочарование от каждого выбора, но при этом никогда не делаем работу над ошибками и не задумываемся, почему выбрали не того. У нас много людей, которые, как секта, переходят по наследству от одного политического лидера к другому, и эти лидеры их раз за разом разочаровывают. Меня всегда выводил из себя призыв выбирать сердцем. Когда люди голосуют сердцем, а не головой, получается то, что получается. Мы выбираем людей, которые себя ни в чем не проявили, у них нет никакого бэкграунда.
О ком вы сейчас говорите?
Обо всех, у нас 90 процентов парламента такие.
Вы голосовали на выборах президента Молдовы?
Конечно, голосовал.
Результатом довольны?
В Молдове есть одна главная проблема — тут всегда выбираешь меньшее из зол. Никогда не было такого, чтобы был кандидат, ты пришел к урне и сказал: вот сегодня я проголосую, а завтра все станет по-другому. Никогда у нас не было такого выбора и такого кандидата, за которого ты голосуешь и знаешь, что все будет хорошо, что завтра начнутся изменения. Говорю изменения, потому что слово реформы уже всем опротивело. Не было такого, когда ты понимаешь, что разумность, здравый смысл, прагматизм будут превалировать над лозунгами, и ценность будет в том, что приносит конкретную пользу. Но этого нет, и я не вижу, когда будет.
Что в вашем понимании меньшее зло?
Сейчас хочу уйти от кандидатур, но я долго жил в Украине, России, и я видел логику политического противостояния и борьбы и могу сказать, что сегодня мы вошли в этап тотального противостояния в обществе, и это продлится еще минимум четыре года. Речь идет о внутренней агрессии и напряженности, и ничего хорошего не будет. Я почему говорю о том, как люди голосуют и не хотят работать над ошибками… Вот в 1999 году я с женой записал все предсказания на будущий год: Комета пролетит в августе, землетрясение в Калифорнии, революция на Кубе… Я все записал и открыл через год. Ничего не сбылось, и с тех пор я не читаю гороскопы. Но люди почему-то устроены по-другому — голосуют сердцем и получают результат соответствующий.
Андрей Мардарь, NewsMaker
У вас есть какие-то политические амбиции?
У меня нет политических амбиций, но боюсь, что меня могут довести до ситуации, когда я стукну по столу и скажу: «Ребята, как вы мне все надоели, давайте-ка мы тут все подметем».
Раньше вы косвенно влияли на молдавскую политику. Даже как-то признавались, что финансировали Альянс «Наша Молдова».
Я не признавался. Я был депутатом, я был в политике.
Все-таки как-то признавались, что финансировали.
Я был участником, членом этого Альянса, и я финансировал.
И это было отражено в отчетах?
Я не знаю, что они там отражали и не отражали в этих отчетах.
Ну дело в том, что, насколько я понимаю, в отчетах этого не было, а это непрямое финансирование, оно не законно.
Может быть.
А зачем вы это делали? Участвовали своими личными деньгами.
Мы боролись с Ворониным, с той властью. Тогда эта борьба была важна всем, и мы победили.
Почему вам была важна эта борьба?
Я считал, что происходящее в стране неправильно, меня преследовали, а Воронин строил тоталитарное государство, где закон был — что дышло, где воля Воронина подменяла собой все. Создался один клан, который разорял эту страну. Да, сейчас, оборачиваясь назад, можно заметить, что эти люди использовали свое положение, но все же делали что-то и для страны. Это надо признать объективно, особенно по сравнению с десятилетием после них.
Как так получается, что у вас проблемы с каждой властью?
Я бы с удовольствием оставался незаметным. Мое внутреннее психологическое состояние именно такое, я не люблю эпатаж и не люблю быть в центре внимания. Но на определенном этапе у нас складывается ситуация, когда каждый человек при власти или около власти, или мечтающий о власти, пытается меня лягнуть. Так или иначе обращает на меня внимание. Я спрашивал себя, почему так, почему они не хотят оставить меня в покое, почему меня постоянно преследуют. Когда был Плахотнюк, я понимал: он меня боялся. А, с другой стороны, он физически не терпел присутствия рядом сопоставимых фигур, а тем более фигур выше его по способностям.
«Я понимал опасность Плахотнюка для себя»
Тогда вы жили в другой стране, в какой-то момент ваши отношения стали ухудшаться. Почему?
У меня всегда были плохие отношения с Плахотнюком. Я неоднократно говорил об этом. Но мои критики и обличители этого не слышат. С Плахотнюком невозможно было дружить или быть партнерами, этот человек всегда пытался тебя укусить. Вопрос только в том, насколько он в тот момент был крепок, чтобы победить в противостоянии. И на определенном этапе он стал достаточно силен и понял, что может победить, и тогда со мной произошло то, что произошло.
Андрей Мардарь, NewsMaker
Где было ваше поле битвы? В банках?
И на политической арене было наше поле битвы.
Что вы имеете в виду? Речь о вашем участии в молдавской политике? О каком этапе идет речь?
Безусловно. Это было на протяжении всего периода. Я был слишком большой— я и мои партнеры. Я противодействовал тому, чтобы его назначили премьером, тому, чтобы он получил большинство в парламенте, мешал тому, чтобы он мог скупать депутатов.
Как и почему вас это заботило? Вы жили в другой стране.
Я понимал его опасность и для страны, и для себя.
В чем была опасность для вас?
Любой диктатор не приемлет другую экономическую состоятельность. Плахотнюк хотел, чтобы все зависело от него, чтобы концентрация принятия решений была у него в руках. Моя экономическая мощь была такова, что я мог влиять на все процессы.
Каким образом?
Различным.
Каким образом вы пытались противодействовать назначению Плахотнюка премьером?
У меня был авторитет, я общался с депутатами, с людьми, от которых это зависело. Они прислушивались ко мне и противодействовали этому, и он не стал премьер-министром в итоге.
«Я один из лучших, так говорят в России»
Сейчас вы пытаетесь вернуть свою экономическую мощь?
Экономическая мощь базируется на правах собственности. И права собственности — это краеугольный камень любой рыночной экономики. Мы знаем все эти постулаты, но никто их не выполняет. Мы говорим о правовом государстве и на практике на это плюем. Хотим жить хорошо, но при этом хотим, чтобы ни у кого ничего не было. У нас микс из советских коммунистических идей и капиталистических желаний. Надо определиться: мы или красивые, или умные. Не будет такого, что будут приходить инвесторы, вкладывать деньги, а у них все будут забирать. Правящий класс у нас не понимает, что в противостоянии гражданин — государство, судебная система и гражданское общество должны поддерживать гражданина. Когда гражданин через суд выигрывает у государства 100 долларов, выигрывает вся страна. Потому что за этими ста долларами придут инвестиции в 100 тысяч долларов. Вы не должны задавать мне вопросы по поводу возврата, вы должны спросить представителей государства, почему они не возвращают собственность. Если Платон не сможет вернуть свои активы через госорганы и судебные органы, как сможет простой обыватель вернуть свои активы?
Вы имеете в виду, что у вас гораздо больше ресурсов, чем у простого гражданина?
Я — отличный юрист и креативный парень, один из лучших, так говорят в России, не знаю, как в Молдове, тут свои звезды. У меня есть возможность привлекать лучших специалистов, и они в один голос говорят, что все это просто произвол. И, если я не смогу сделать, чтобы восторжествовала справедливость, тогда как сможет простой человек? Да, раньше были плохие люди, а сейчас пришли хорошие люди, которые делают то же самое. И никто ни во что не хочет вникать и добираться до сути. Сейчас мы создаем прецедент и колею, по которой граждане смогут пройти. Это паттерн. Это трудно, надо нанимать адвокатов и скрупулезно работать над заявлениями, но это возможно. Если сегодня Платон не добьется справедливости, тогда инвесторам нечего делать в этой стране.
Андрей Мардарь, NewsMaker
СИБ обратился с письмом в ВСМ с просьбой проверить судей, на которых, по информации СИБ, вы оказываете давление, чтобы вернуть свои активы Moldindconbank, Moldova-Agroindbank, Moldasig, Asito Direct и Alliance Insurance Group. Это письмо вы уже комментировали, но в той части, которая касается давления на судей. А что по поводу возврата активов, вы пытаетесь вернуть все из этого списка?
Я не понимаю, зачем господа из СИБа себя так подставляют. Они перечисляют Moldindconbank, Moldova-Agroindbank, но нет никаких исков по этому поводу. Если нет судебных исков, то о каком давлении на судей мы говорим? В английских и американских судах есть такое правило: если свидетеля хотя бы по одному поводу поймали на лжи, дальше он уже не заслуживает доверия. Так и тут. И не о чем дальше говорить. Но я объясню, чтобы не говорили, что я ухожу от ответа. По Moldasig, Asito Direct и Alliance Insurance Group (AIG) — если на кого-то из судей оказывается давление, то они должны по этому поводу жалобу в прокуратуру.
Зависит от того, насколько качественно давят. На судей давили и раньше, это периодически вскрывалось, но жалоб они не писали.
Они не писали заявления, когда давление оказывала власть, тогда писать было некуда. Я в этой стране властью не являюсь и прошу всех судей писать заявления, если я на них оказываю давление. Но на самом деле это письмо СИБа и есть давление на судей. Это письмо входит в общую канву сегодняшних действий по отношению ко мне. В отношении меня сейчас развернулась неистовая драка.
Кто с вами дерется?
Я думаю, что вы все понимаете. Но давайте к этому придем. Кому я больше всего мешаю? Кто посадил меня в тюрьму? Плахотнюк с Шором. Когда я вышел из тюрьмы, это было против воли этих господ. Что я начал делать? Раскручивать все обратно, доказывать свою невиновность, показывал, кто это сделал, сотрудничал со следствием, отдавал все наработки, которые у меня были за четыре года. Есть ребята, которым я очень мешаю. Когда независимый аудитор вошел в компанию (Moldasig), обнаружились хищения, которые документально подтвердились. Это и 40 млн леев займ, и недвижимость, на 120 млн, купленная у Шора. Купили строящиеся здания на Сфатул Цэрий возле парламента за 4,5 тысячи евро квадратный метр и на Пушкина бывшее здание, принадлежащее профсоюзам, где Finkombank, тоже за 4,5 тысячи евро за квадратный метр. По другим схемам также выгоняли деньги. Asito купила у Шора земли на 60 млн леев за Дурлештами. Я наступил на их интересы. Moldasig управляла НКФР, они там воровали ежедневно, у нас есть документальные подтверждения этого.
Но власть сменилась.
Власть сменилась, а члены комиссии остались те же.
Вы хотите сказать, что члены комиссии продолжали действовать в интересах Владимира Плахотнюка?
Нет, комиссия действует в своих собственных интересах, это все перешло по наследству.
То есть, вы говорите, что НКФР выводила деньги из Moldasig?
Безусловно.
Если это так, почему прокуратура ничего с этим не делает?
Сегодня копни в деятельность любого государственного органа и увидишь подобные нарушения.
Если эти нарушения есть, почему до сих пор никто не копнул?
Мы готовим все документы в прокуратуру. Мы не хотим давать сырые материалы. Эти документы дадут возможность быстро найти всех виновных. Теперь дальше по поводу письма СИБа. Мы предложили способ вернуть государству аэропорт. Как только мы подали уведомление на Avia Invest, начался весь этот скандал. Дальше. Попытки создать парламентскую комиссию по расследованию в Moldasig, кто это делал? Фракция Шора. Письмо от СИБа входит в общую канву всех этих действий, его нельзя отделить от всего процесса. А с учетом того, что вопрос аэропорта никак не сдвигается с места, а все органы власти закрыли на это глаза, мне становится ясно, что аэропорт не возвращают, потому что это никому не нужно. Как только Платон заступил на эту зону, все сразу ополчились — и справа, и слева. Я предложил механизм возврата аэропорта в течение недели, и никто этот механизм не поддержал.
Андрей Мардарь, NewsMaker
Насколько я понимаю, этот механизм связан с 40 млн леев, которые компания DFI получила в кредит в Moldasig, а поручителем выступила компания Avia Invest. Деньги Moldasig не вернули, залоговое имущество не предоставили, и Moldasig обратился в суд, чтобы затребовать взыскание долга с поручителя, то есть с Avia Invest. Аналогичный кредит эта компания получила и в ASITO, но они договорились с Avia Invest о графике выплат, и дело не дошло до суда. В Avia Invest утверждают, что Moldasig насчитал завышенные суммы, и они готовы платить, но не столько.
Moldasig насчитал все, что положено по договору, ни копейки сверху. А с ASITO они договорились, потому что ASITO контролирует Плахотнюк.
Вам удалось вернуть себе контроль над Moldasig, но не удалось вернуть контроль над ASITO?
Мне еще не удалось вернуть контроль над Moldasig.
Но там вы можете влиять на процессы, а в ASITO — нет. Почему?
Потому что наши доблестные депутаты, органы безопасности, общественные деятели — все этому воспрепятствовали. ASITO сегодня находится под контролем Плахотнюка, и они готовы костьми лечь, чтобы компания там осталась. Чтобы телеканалы Publika и Prime остались у Плахотнюка и не перешли государству. А причина — коррупция.
Как частный телеканал может перейти государству?
Насколько мне известно, еще в 2019 году прокуратура наложила арест на медиаактивы Плахотнюка и месяца два назад передала эти активы в управление Агентству по возврату преступных активов. По закону арестованное имущество необходимо передать им в управление, что прокуратура и сделала. А агентство не берет эти активы. Агентство ничего не предпринимает, и этими активами управляет Плахотнюк. Эта медиаимперия — один из основных ресурсов влияния на политику страны, я об этом объявил во всеуслышание, но ни один политик не отреагировал. Это все записано на его фамилию, это его собственность. Собственность Плахотнюка, арестованная по делу о краже миллиарда, никого не волнует, но Moldasig, незаконно отобранный у собственников, интересует всех. У вас это не вызывает вопросы? Вам не кажется, что вот она — коррупция, и вот они — реальные интересы? Эти каналы 10 лет насаждали идеологию ненависти и мазали грязью всю сегодняшнюю власть, и они никому не интересны. Политики не обращают внимание, гражданское общество молчит. Вот вам истинное лицо нынешнего общества.
Вы хотите сказать, что политики, общественники, журналисты, которые интересуются вашими действиями, все на зарплате у Плахотнюка? Вы это пытаетесь сказать?
Часть на зарплате, с частью договорились, а часть — это люди, которые абсолютно пустые, зажигают только лозунгами, не понимают происходящего и полны ненависти к любому, кто проявляет себя с позитивной повесткой, и видят в этом конкуренцию и опасность для своего положения.
«Почему нужно быть такими тупыми!»
Вячеслав, но практически все видят в вас опасность. Конечно, с ярлыком «рейдер номер один в СНГ», который на вас навесили каналы холдинга, это не очень удивительно. Но вы не думали, что так происходит, потому что люди помнят какие-то ваши «былые заслуги»?
Былые заслуги. А какие былые заслуги?
Например, в 2013 году художник Царуш, сестры Курилова и Яблочкина не без помощи Стеллы Пахоми, которую тогда считали вашим доверенным лицом, лишились своих акций в MAIB.
И господина Яралова [доверенным лицом]. То, что Пахоми считали моим доверенным лицом, и что было на самом деле — это разные вещи. Стелла Пахоми после моего ареста верой и правдой служила Плахотнюку и Яралову.
Что в 2013 году произошло с акциями этих людей?
Я не знаю, что с ними произошло, я не вдавался в подробности.
Но вы же тогда тоже были акционером или представляли акционеров?
Вы говорите сегодня о 2% из 43%. Мы покупали акции на бирже, мои партнеры их покупали.
Проблема в том, что, перед тем как сестры Яблочкина и Курилова лишились акций, с ними, по их словам, встречался адвокат Александр Берназ, который сейчас представляет вас, и предлагал им назвать сумму, которую они хотели бы получить за свой пакет акций MAIB. Но сделка не состоялась: Берназ сообщил женщинам, что названная ими цена показалась его клиентам завышенной.
Я знаю эту историю. Он представлял не меня, а регистратора Registru-Corect. Он предложил им компенсировать потери, потому что Registru-Corect посчитал, что есть его вина и им предложили компенсацию. Если они это сделали, то это здорово. Лучше всего вам спросить об этом Александра Берназа.
Вы говорите, что не знаете, что произошло с этими акциями, но сразу сказали о причастности Яралова. То есть он собирал акции мелких акционеров? Это же все записывали на ваш счет.
Надо все анализировать. Откуда пришла Стелла Пахоми? Она всегда работала на Плахотнюка, на каком-то этапе мы с ней сотрудничали, после моего ареста она продолжила работать на Плахотнюка. Это был засланный казачок. Я это уже потом понял. Она продолжала все это время работать на Плахотнюка и представлять его интересы.
Андрей Мардарь, NewsMaker
Почему вас постоянно называют рейдером?
Все очень просто. Почему отвергнутые мужчины многих женщин называют девушками с пониженной социальной ответственностью и распространяют о них слухи, а другие женщины и мужчины в это охотно верят? Если называете меня рейдером, то покажите, что я рейдерил. Когда говорят, что я рейдер номер 1 в СНГ, то это очень почетное звание, это как минимум говорит о том, что я — очень неординарный человек. Я уже отвечал на эти вопросы, но вы тысячу раз пропускаете мои ответы мимо ушей. Скажите, что конкретно и у кого я забрал. Не купил, а именно забрал.
Говорят о Moldasig, банках…
Меня обвиняют люди, которые не имеют ни малейшего понятия о том, что такое рейдерство. Рейдерство — это захват чужого имущества тем или иным способом. Кому принадлежит Moldasig, у кого я его захватил? Назовите эту компанию. Не можете назвать? Вы задаете глупый вопрос. У кого я забрал?
Не знаю.
Я тоже не знаю! Это молдавская тупость. Задают новый вопрос, не отвечая на предыдущий. Это же элементарно, два хода. Почему нужно быть такими тупыми, чтобы постоянно нести эту чушь и не задаваться вопросом: а у кого он забрал эту собственность? Да у самого себя. Опа! Он рейдерит сам себя! Знаете, что такое забирать свое? Это значит отстаивать свои интересы, восстанавливать справедливость. Быть настолько тупыми, чтобы не понимать подобных вопросов, тут памятник надо поставить идиотам. Это верх кретинизма говорить о рейдерстве в отношении Moldasig. Плахотнюк забрал компанию, Плахотнюк ее грабил, вот вам документы. Рейдерство! А с чего вдруг? «А мы не знаем, а мы так считаем». Вы — чистые идиоты, и, к сожалению, это очень заразная вещь! Это никак не выбить из головы людей, даже здравомыслящих. Все эти люди, которые обвиняют меня в рейдерском захвате, — я не думаю, что они настолько глупы, что не понимают, что к чему.
Вы считаете, что они об этом говорят со злым умыслом?
Я не верю, что они глупые и не понимают элементарных вещей. Эти люди исключительно предвзяты, лживы, циничны и лицемерны. Понимая правду, они нагло врут. Я бы хотел с этими людьми встретиться за этим столом, вы бы включили камеру, и мы бы задавали друг другу вопросы. И вся ложь вскрывалась бы.
Есть ли в ваших делах интересы этих людей?
Есть их интерес. Они меня боятся. Они боятся конкуренции.
В чем может быть эта конкуренция? Они занимаются политикой, вы не занимаетесь политикой. Вы занимаетесь бизнесом, а они нет.
Они боятся, что я буду заниматься политикой. И поэтому устроили такую травлю. Они боятся, что появится человек, который может в этой стране все кардинально изменить. Боятся, что появится человек, который превосходит их на порядки, и это будет настолько очевидно, что им просто нечего будет делать.
Вы не знаете госязыка.
Зато я знаю одно: все люди хотят жить лучше, чем живут сейчас.
«Это государство — вор»
На выборах президента победила Майя Санду. Сторонники считают ее политиком новой формации, честной, неподкупной. В одном из своих выступлений она сказала, что Игорь Додон подготовил для вас все условия для второй кражи миллиарда. Почему она сделала это заявление?
В политических целях, чтобы обвинить политического соперника в грязных делах и повысить свои шансы.
Почему для этого используют ваше имя?
Потому что здесь, видимо, нет других умных людей, которые, как они считают, были бы на это способны.
Андрей Мардарь, NewsMaker
Вы верите в честность Майи Санду?
Я забыл, что такое слово верить. Я верю только в Бога. Все остальное я должен сам проверить. Я слишком много доверял людям, и меня слишком многие предали. За эти четыре года из меня вытравили понятия веры, добра, дружбы. Просто вытравили каленым железом. Я не хочу верить ни во что, я всегда смотрю на дела. Слова для меня ничего не значат. Как только люди начинают верить словам, они становятся жертвами мошенников. Поэтому я не смотрю на то, что политики говорят, я смотрю, что они делают.
По поводу дел. Люди, которые вас критикуют, все же отказались проголосовать в парламенте за создание комиссии для расследования ситуации в Moldasig.
Это очень плохо. Они прекрасно понимали, что создадут комиссию, на которую будут вынуждены меня пригласить, и я задам очень простые вопросы, на которые у них нет ответов. Где акции? Акции забрали. Раз забрали акции, по закону должны были вернуть деньги. Где деньги? Или где акции? Верните или то, или другое. Прошло четыре с половиной года, а вы не возвращаете. Вы — государство. Я задаю неудобные вопросы. Я спрашиваю, где 248 млн, которые вывели из Moldasig, где 330 млн, которые вывели из ASITO? Где имущество, которое вывели из AIG? И я спрашиваю: где деньги за эти три компании? Вы приняли закон, по которому вы забираете акции, но в итоге не возвращаете акционерам ни денег, ни акций. Я хочу сказать, что это государство — вор. Мы выстроили государство вора. Оно ворует у людей собственность. Ворует имущество и не возвращает ничего. Это государство нас всех сделает нищими.
«Вы полтора года орали, я пришел и говорю — вот»
Как, по-вашему, вернуть аэропорт государству?
При той процедуре, которую предложило правительство, с расторжением договора концессии, оно должно было бы выплатить почти 900 млн евро. Правительство должно будет возместить ущерб за упущенную выгоду, инвестиции, затраты. Это большая сумма. В Молдове вообще не существует слова «завтра», никто не думает, что будет завтра. Есть угроза того, что страна проиграет этот суд. Пусть не 900 млн, а снизят в три раза, и будет 300 млн. Это все равно огромная сумма. Я предложил другой способ, более эффективный и правильный. Ввиду того, что у Avia Invest есть долги перед третьими лицами, начать процедуру банкротства этой компании. И, когда концессионер входит в состояние несостоятельности, концессионный договор можно спокойно расторгнуть. Это законный способ, и ты сразу возвращаешь себе имущество, которое передал в концессию. Кроме того, получив контроль над Avia Invest через введение внешнего управления, можно отозвать иск из Стокгольма.
Почему вы так уверены, что Avia Invest не может рассчитаться с долгами?
Потому что они до сих пор этого не сделали.
Ну с ASITO же рассчитывается.
Не рассчитывается, кто вам это сказал? ASITO ничего в этой истории не устроило, это устроило Плахотнюка, который захватил ASITO, а акционеры с 80% акций не высказались. Потому что государство в лице НКФР, общественников и депутатов не дает им этого сделать.
То есть вы обладаете информацией о том, что этот долг не гасят?
Я могу вам сказать, что акционеры ASITO, реальные акционеры, с этим не согласны и никогда не будут согласны. Со всеми этими рассрочками и тому подобное. Договаривались они с захватившими ASITO людьми, и все эти договоренности не действительны. Чтобы выявить и показать эту недействительность, акционеры должны войти в права собственности, и этому мешают все государственные структуры. Это все делают с одной целью — чтобы государство не восстановило контроль над аэропортом.
То, что предложенный вами вариант возврата аэропорта никого не заинтересовал, может быть связано с текущей политической ситуацией?
Нет. Это связано с политиками и общественными деятелями. И их реальными целями, и задачами.
Сейчас у ПСРМ неформальная коалиция с фракцией «Шор», которая входит в платформу Pentru Moldova. С трудом могу себе представить, что сейчас начнутся активные действия для возврата аэропорта, контроль над которым хочет сохранить Илан Шор.
Ко мне не подходили не только социалисты, но и никакие другие партии, которые били себя кулаком в грудь и говорили про аэропорт, создавали комиссии для расследования концессии аэропорта. Даже гражданские активисты молчат. Никто не сказал, что это классная идея, и давайте в течение недели вернем государству аэропорт.
Это полностью законный путь?
Абсолютно. Дайте юристов, садимся, обсуждаем. Если есть правовые проблемы, думаем, как их решить. Это два часа обсуждений. Вы полтора года орали, я пришел и говорю — вот. Но всех смыло. Я думал, что припер их к стенке, но нет, они всем показывают, что им плевать на их же вчерашние лозунги о возврате аэропорта государству
«Ребята, вы заткнули мне рот»
На что вы готовы, чтобы вернуть свою собственность? Многие считают, что вы можете использовать подкуп судей, давление, своих людей и другие подобные механизмы. Где для вас проходит этическая грань в этой борьбе?
Мне хватает мозгов, знаний, интеллекта и возможностей, чтобы проводить все это исключительно в правовом поле. Меня невозможно сломить, я не ломаюсь. За четыре года вы, наверное, это увидели. Меня не сломал Плахотнюк, на меня давили много разных людей и покруче Плахотнюка, но я не ломаюсь, выживаю и восстанавливаюсь. Закон на моей стороне. Я не дам затащить себя в какие-то неправовые действия и потом меня этим компрометировать. Мне не нужно, чтобы мою выверенную позицию могли скомпрометировать незаконными вещами.
Андрей Мардарь, NewsMaker
Кража миллиарда происходила с нарушением законов или с использованием дыр в законах?
Кража миллиарда происходила вне законодательных рамок. Никаких лазеек там не было, там тупо и нагло воровали.
Можно ли украсть миллиард, не нарушая законы и используя лазейки в законодательстве?
Я думаю, что это невозможно. Кража миллиарда была возможна при тотальном контроле над всеми госинститутами, когда чиновники просто отворачиваются. Только так это возможно, никаких других вариантов нет.
Вы как-то говорили, что кражу миллиарда можно раскрыть за пару месяцев, а совсем недавно сказали, что у вас складывается впечатление, что ее уже раскрыли. Но разве это так?
После моего недавнего выступления в телепередаче, никто не услышал того, что я сказал, все услышали то, что хотели услышать. В результате этого я больше ничего не буду говорить о краже миллиарда. Политики добились, чего хотели. Плахотнюк с Шором добились, чего хотели. Устами Слусарей, устами гражданских активистов и всех остальных. Я не буду ничего говорить о краже миллиарда. Ребята, вы заткнули мне рот.
Как они заткнули вам рот? Вы не хотите подставлять генпрокурора, которого после каждого вашего выступления обвиняют в том, что он с вами связан?
Я не буду объяснять, как. Умные и так все поймут.
«Он взял за яйца Плахотнюка и Шора»
Ваше имя часто используют, чтобы критиковать генпрокурора Александра Стояногло, называют его то вашим человеком, то человеком Додона. Приводят в пример то, как вы в парламенте в 2010 году вместе со Стояногло и Кептене (Альянс «Наша Молдова») заблокировали ликвидацию экономических судов. Какие отношения вас связывают с Александром Стояногло?
Честно? Никакие.
Даже не приятельские?
Никаких.
Почему ваше имя используют, чтобы его дискредитировать?
Он взял за яйца Плахотнюка и Шора и взял так крепко, что они кричат голосами вот всех этих людей.
Вы сейчас доверяете правоохранительным органам в Молдове?
Я уже сказал, что никому не доверяю, а сужу по делам.
Хорошо, что вы видите в действиях прокуратуры?
Я сегодня зависим. Я подвешен. Буду хорошо говорить про прокуратуру — скажут, что я льщу и подлизываюсь. Буду плохо говорить — буду создавать себе проблемы. Как я могу говорить? Я лучше помолчу. К сожалению, политики заткнули мне рот.
Андрей Мардарь, NewsMaker
А какие у вас отношения с Партией социалистов и Игорем Додоном?
Никаких.
Когда вас освободили, многие говорили, что это произошло не без участия Игоря Додона.
Меня закон освободил.
В вашем лексиконе больше нет слова «доверие». Примерно то же самое и в лексиконе нашего общества. Люди не особо верят в то, что закон без политической воли может кого-то освободить. Поэтому и возникают вопросы о том, было ли в вашем освобождении чье-то дополнительное желание.
А зачем дополнительное желание, если я невиновен.
«Политикам плевать на кражу миллиарда, для них это повод для метания дерьма»
Недавно вы обратились в Нацбанк с письмом, в котором описали, как можно вернуть 1 млрд 800 млн долларов. Это часть украденного миллиарда? Как и почему может сработать этот путь возврата денег?
Я консультировался по этому поводу с зарубежными юристами, это соответствует международному и молдавскому законодательству. В 2014 году со счетов BEM в «Газпромбанке» было списано 100 млн долларов по платежным документам. По всем признакам эти платежные документы были фальшивыми. При добросовестном подходе «Газпромбанк» должен был их завернуть, но он их принял и провел. Значит, речь идет о том, что банк проявил недобросовестность при исполнении договорных обязательств. Они соучастники этого процесса и должны возместить ущерб. Это законодательство о деликтных правоотношениях. За 6 лет набежали проценты — 109 млн долларов. И мы представили в Нацбанк доказательства этого. Это первый иск. А второй иск — это субсидиарная ответственность акционеров за причиненный ущерб. Если посчитать все, получится 1 млрд 800 млн долларов. Суды по этому поводу должны проходить исключительно в Молдове. У этих банков активы во всем мире, как только BEM обращается в суд, появляется возможность наложить обеспечительные меры в поддержку иска на счета ответчиков за границей. А теперь задайтесь вопросом, почему никто из политиков не поднял этот вопрос и не спросил Нацбанк, почему они до сих пор не подали иски. Почему мы не можем добавить себе две третьих валютных резервов страны?
Может, есть какая-то объективная причина, почему этого не делают?
Есть. Это предложил Платон. Вот так политики показывают, что им плевать на кражу миллиарда, для них это просто повод для метания дерьма друг в друга.
А вам это все зачем?
А меня вынуждают.
Как?
Говорят: «Вячеслав, ты рейдер. Ты негодяй, бандит, преступник». А я вам показываю: я не бандит, не преступник, я могу много сделать для страны. Те проблемы, которые вы решаете годами, я решаю очень быстро. Я раздражаю истеблишмент своими идеями, но в конечном итоге — через СМИ, через соцсети — я пытаюсь донести до людей реальное положение дел.
Андрей Мардарь, NewsMaker
Чем продиктовано желание объяснять, «каково реальное положение дел»?
Объясняю. После того как меня 4 года продержали в подвале и вдалбливали людям, что Платон — рейдер, я вынужден показывать, что это не так. И вынужден показывать, насколько я эффективен и демонстрировать свои возможности. Сейчас я показываю, что и один в поле воин. Не думал, что будет такое сопротивление, но я столкнулся с тем, что политики начинают самообличаться. Они совершенно не комментируют реальные предложения и закрывают глаза на важные вещи. Если они без моей помощи взыщут с российских банков 1 млрд 800 млн долларов, я готов отказаться от Moldasig в пользу государства.
«Плахотнюк пытался захватить всю банковскую систему»
Сейчас вы можете вернуть себе акции в Moldindconbank и Moldova-Agroindbank?
Нет, не могу. У политиков и международных финансовых организаций есть консенсус, чтобы сохранить статус-кво и сохранить влияние Плахотнюка в этих банках. Плахотнюк пытался захватить всю банковскую систему. Не только два Moldindconbank и Moldova-Agroindbank. Идея была вот в чем. Предприятие берет кредит на 1 млн леев в одном из банков, потом платит в один банк за цемент, в другой за шифер, в третий еще за что-то, и все, миллиона нет. Когда все эти банки твои, вы открываете взаимные коррсчета и получается замкнутая система. У тебя может и не быть миллиона, но ты становишься эмиссионным центром. Тебе можно и не иметь этих денег, они виртуальные циркулируют в закрытой системе. Поэтому они пытались захватить максимальное число банков. Поводом были «непрозрачные акционеры». Так произошло с Олегом Ворониным, которого Плахотнюк вызвал и предложил продать Fincombank. Олег Воронин понял, что продавать надо. Плахотнюк предложил продать Болгарам. Олег съездил в Болгарию, встретился с покупателями, все обсудили, но они пропали. В сентябре 2018 его предупредил бывший глава Нацбанка Сергей Чокля, что у него заберут акции банка. Схема с непрозрачными акционерами простая: ты начинаешь считаться непрозрачным акционером, если Нацбанк не дал тебе разрешения на покупку акций. Есть целый регламент прозрачности акционеров. Если у тебя уже есть акции, ты обязан прийти за разрешением в Нацбанк. И, если Нацбанк не выдает тебе разрешение, ты обязан продать, но только тем, кому они дадут разрешение. Но ты не можешь продать, так как они никому не дают разрешение, и руководство банка аннулирует твои акции, выпцскает новые и продает их на бирже, и их цена снижается до нужной Плахотнюку. Во времена Плахотнюка разрешения выдавал только сам Плахотнюк. Обществу рассказывали о прозрачности акционеров, подменяя понятия. На самом деле Нацбанк и МВФ под прозрачностью акционеров подразумевал возможность определять кому быть акционером, а кому нет. Пока все считали, что под прозрачностью подразумевается раскрытие личности акционеров. Но у Олега Воронина было разрешение на владение 50%, при этом он владел 36%. 26% было на нем и членах его семьи и еще 10% на фирме, где руководителем был его нанаш или кум. Но он не задекларировал то, что влияет на эту компанию. На основании этого ему заблокировали акции и потребовали, чтобы он их продал. Сейчас по этому поводу есть уголовное дело. С Энергбанком произошло то же самое.
У вас есть законные механизмы борьбы за это имущество? Без ущерба государству или с ним.
Сегодня, если исходить из интересов государства, то государству точно не интересно, чтобы Moldindconbank контролировала болгарская мафия, а Moldova-Agroindbank контролировал Плахотнюк. И, если в этой стране появятся ответственные политики, они сами это поймут.
У вас нет возможности вернуть себе эти активы?
Я не буду предпринимать шаги в этом направлении. Но государство самостоятельно взяло на себя обязательство, что покроет разницу для тех инвесторов, у которых они забрали акции. Это предусматривают поправки в Закон о Нацбанке. По этому закону акции не возвращают инвесторам, а государство лишь возмещает им разницу потерь. MICB продали 64% за 30 млн долларов, а на самом деле пакет стоит минимум 120 млн долларов, и государство должно будет заплатить акционерам 90 млн.
«В Молдове появился один разумный человек»
Как вы в России оказались в одном уголовном деле с Владимиром Плахотнюком и Ренато Усатым?
То, что у вас называют Ландромат. Любимое детище вашего издания. Никто не заметил, но произошло грандиозное событие. В Молдове появился один разумный человек. В эфире одной из телепередач Влад Грибинча, человек уважаемый всеми сторонами нашего политического процесса, сказал, что уже и дураку понятно, что деньги из России были чистыми и выводили их из-за того, что против России применили санкции. Переводы были затруднены, и бизнес переводил свои сбережения в валюту такими вот схемами и путями. Наконец-то кто-то это сказал вслух. Надеюсь, люди услышат это мнение авторитетного юриста. Я заколебался объяснять одно и то же. Что такое российский транзит, как я его называю… Деньги вышли из России, в Молдове они пробыли несколько часов и ушли дальше. Разумно предположить: раз мы не можем получить в России данные о происхождении этих денег, то в Молдове нет смысла искать эти данные, потому что деньги тут были транзитом. Есть смысл затребовать эти данные у получателей денег, они же, скорее всего, связаны с отправителями. Если предположить, что это отмывание, то должен был быть общий умысел между отправителем и получателем. Поэтому я обратился к представителям ЕС, чтобы они помогли. Я бросил мяч на их поле. Пусть они у себя поищут получателей.
Андрей Мардарь, NewsMaker
Зачем вы это делаете, если считаете, что это все абсолютно законная история?
Потому, что надо показать всем остервенелым горлопанам, что это законные финансовые операции, и состава преступления в этом никакого нет, а они просто спекулируют в Молдове данной темой. Но, думаю, что Европа откажет, и тогда всем станет понятно, что это фейк. Ничего не сделали по Данске банку, по Дойче банку, через которые выводили сотни миллиардов. Я не встречал людей, которые украли бы деньги и купили на них оборудование для пищевой промышленности, а об этом свидетельствуют выписки. Это чистый бизнес.
Я вернусь к вопросу о том, почему в России по этому поводу заведено уголовное дело и вписаны в него еще Плахотнюк с Усатым.
Эти потребности бизнеса были продиктованы теми мерами, которые Россия устанавливала, чтобы бизнес не мог конвертировать валюту и выводить ее за границу. Это уголовное дело и показывает, что вывод преследуется уголовно, по надуманным статьям. Поэтому люди там и придумывают схемы, чтобы вывести средства. И они мне вешают эту уголовную статью. Я считаю эти обвинения надуманными и незаконными. До 2019 года эта история никого не интересовала. В России таких историй море, там постоянно кто-то что-то выводит, это вечный процесс. Но в определенный момент вспомнили, что есть такой материальчик. Это был разгар противостояния и выборов в парламент, видимо, решили, что можно использовать это дело.
Почему в этом деле появились Плахотнюк и Усатый?
Как написал Интерпол, это исключительно политические преследования.
Вы сейчас пытаетесь как-то разобраться с уголовным делом в России?
Нет. Для начала мне надо разобраться со всем в Молдове.
NM готов предоставить право на реплику всем лицам, госучреждениям и международным организациям, упомянутым в интервью.
