«Остановитесь!» Как в Атаках дошли до массовой драки на этнической почве. Репортаж NM

«У них не так, как у нас» — одна из самых популярных фраз в Атаках в эти дни. Атаки — небольшой приграничный городок на северо-востоке Молдовы. В двух километрах через мост — Украина, а 255 километрах — Кишинев. Но всего неделю назад ситуацию в Атаках обсуждали во всей стране: в городе произошла массовая драка. СМИ сообщали, что это был конфликт на межэтнической почве. В дело пришлось вмешаться спецназу. NM отправился в Атаки, чтобы узнать, что там все-таки произошло, почему похожие конфликты — ни для кого из местных уже не новость, и видят ли жители города выход из этого тупика.

Путь к Атакам из Кишинева неблизкий. На подъезде к городу виднеются типовые пяти- и девятиэтажные дома, возвышающиеся над замысловатыми крышами частного сектора. Башенки, конические купола, острые пики.

Дорога, а вместе с ней и город, устремляются вниз. Крутые известковые пороги и обрывы — отличительная особенность этих мест. Отсюда открывается вид на Днестр и город. Мы в Атаках впервые, а потому едем по наитию вниз. Еще каких-то два километра, и мы у моста через реку. Становится понятно, что часть домов, которые мы видели сверху, это уже Украина. Вокруг нас — три экипажа полиции. Уже угадываются кадры из видео с массовой дракой, произошедшей прямо тут на днях.

Мы возвращаемся обратно, направляемся к мэрии, где нас ждет мэр города Дмитрий Завроцкий. Напротив здания городской администрации — закрытый стадион-долгострой и памятник Ленину, справа — небольшая церковь, а слева — немногочисленные группы людей и экипажи полиции. Последние, как позже выяснилось, тут повсюду.

«У них не так, как у нас»

В воскресный день в мэрии тихо и пусто. Через открытые окна кабинета мэра доносится громкая музыка. Он уточняет, что в доме по соседству похороны. Ромы, рассказывает он, провожают покойного шумно, с музыкой, а после проносят по всем улицам, на которых он бывал. «У них не так, как у нас», — не раз повторит он за получасовую беседу. Дмитрий Завроцкий — мэр города, в котором примерно половина населения из шести тысяч — этнические ромы, а большинство всех остальных — украинцы.

Говорим о конфликтах и их предпосылках. Мэр сразу признается, что конфликты — бытовые и «соседские» — были всегда. Обычно они разрешались участковым, но до уголовных дел, по крайней мере за последние пару лет, не доходило.

Местные жители до сих пор помнят межэтнический конфликт 1982 года. Тогда дошло до стрельбы, были раненые, а в городок были стянуты силы ОМОН из Могилев-Подольского. Тут же вспоминает про этот случай и мэр.

«По рассказам, в 1982 году был очень большой конфликт, когда пошли стенка на стенку, тогда были жертвы, была кровь. В этот раз большая часть участников конфликта отделались легкими телесными повреждениями. Нет жертв, переломов — и это главное. Конечно, мы не должны были и этого допустить», — признается Завроцкий.

В том, что сейчас конфликт снова стал острым и массовым, он винит журналистов, которые неправильно рассказали об инциденте 21 июня. Тогда произошла драка между ромами, приставшими к девушке, и парнями, которые пытались ее защитить.

«Журналисты превращаются в стриммеров. В одном из репортажей было заявлено, что полиция имеет свою точку зрения, а в так называемом „расследовании“ журналистов было сказано, что в больницу никто не попал. Хотя все в городе знают, что один из участников конфликта был госпитализирован в тот же день», — рассказывается мэр. Он считает, что именно это и возмутило горожан не-ромов: они решили, что дело спустят на тормозах. К разделению на ромов и не-ромов нам придется прибегать еще не раз. Так делают и в городе.

«Они [не-ромы] подумали, что их опять „кинули“, что опять кто-то кому-то заплатил, ведь даже статьи и репортажи, которые выходят на ТВ, не отображают действительности. Поэтому отец пострадавшей девочки призвал всех собраться. Я там тоже был», — вспоминает Завроцкий.

В день, когда собрался протест с требованием «защитить детей», рядом ромская семья отмечала 40-й день по одному из скончавшихся родственников. Как объясняет мэр, кто-то подошел к протестующим узнать, что происходит. Началась словесная перепалка, которая и переросла массовую драку.

«Изменения надо начинать с детских садов и школ»

В городской администрации практически сразу решили, что сами с ситуацией не справятся. Памятуя о событиях сорокалетней давности, в мэрии боялись кровопролития, поэтому первое, чего ждали — приезда батальона специального назначения Fulger.

Сейчас в городе продолжают ждать «помощников» и надеются уже на приезд специалистов по межэтническим вопросам из Кишинева. Тут планируется создать так называемый «межнациональный комитет», который будет предотвращать подобные случаи и оперативно на них реагировать. И по возможности решать конфликты мирным путем.

Мэр переводит разговор на детей. «Но самые сложные — это вопросы о [ромских] детях, которые остались без присмотра родителей. Некоторых из них отправляют в центры временного размещения в Кишиневе. Их нужно оттуда забирать, но этот механизм, к сожалению, не отработан. Думаю, изменения надо начинать с детских садов и школ. Очень мало детей ромов посещают детский сад и очень много голодными бегают по улицам, потому что действительно бедных семей ромов тоже очень много. Но, если бы их родители изначально ходили в садики и школы, то все было бы иначе», — уверяет Завроцкий.

При этом, отмечает мэр, за последние 40 лет сдвигов почти не видно: ромы всегда жили обособленно от остальных горожан.

«Да, у них своя культура, свои дома, свои обычаи, которые присущи только им. И я бы не хотел их ассимиляции. Свою самобытность они должны сохранять, но закон и порядок должен быть един для всех», — настаивает Завроцкий.

На прощанье мэр связал нас с ромским медиатором Максимом Плешко. Сам ромского происхождения, он консультирует местные власти по вопросам, связанным с общиной, и помогает ромам, например, при оформлении документов.

«Не разжигайте»

Дом, у которого нас дожидается медиатор, самый обычный. По тротуару на велосипеде без покрышки гоняет мальчик лет пяти, тут же бегают девочки лет семи. Дети с любопытством разглядывают нас и улыбаются в камеру.

Во дворе — сколоченный из досок шатер, где сидят взрослые. Чуть поодаль установлена большая палатка для детей. Тут их пятеро: старшей — семь, младшей — полтора года.

Медиатор приглашает в дом. Нас снимают на видео и без конца спрашивают, кто нас послал и для чего мы снимаем. А еще — просят «не разжигать». «Не разжигать», кстати, просил и мэр. Это слово в Атаках мы услышим еще не раз.

Собравшиеся в небольшой комнате ромы — человек шесть — внимательно слушают Максима.

«Бывает хулиганство, которое должна пресекать полиция и власти. Но если идет стенка на стенку, национальность на национальность, то высшим властям необходимо прийти в город и сделать так, чтобы все подчинялись власти и закону. Я не должен бояться, когда мой ребенок выходит куда-то, и я не должен бояться, что ко мне зайдут и будут меня бить. Это дико и это неправильно», — убеждает медиатор.

И призывает: «Остановитесь!»

«Давайте начнем с чистого листа. То, что было в прошлом, было в прошлом, но у нас есть будущее. Дети и внуки. То, что мы слышали: „выгоним ромов“ или, наоборот, „выгоним славян“ — это недопустимо. Первая война — информационная и лишь потом бытовая и межэтническая», — говорит Максим.

«Нас и наших детей всегда обзывают»

Каждому из собравшихся хочется высказаться. Заговаривает хозяйка дома и мать пятерых детей Оксана Ротарь. Она ожидаемо говорит о детях, и о том, с чем им, ромам, приходится ежедневно сталкиваться.

«Где бы мы ни были: в маршрутках, на базаре, в поликлинике — нас и наших детей всегда обзывают. Славяне говорят, что они воспитанные, грамотные. Они заканчивают университеты, но то, что мы видим — это не воспитание и это не пример того, как надо поступать. Они говорят, что мы, цыгане, агрессивные, невоспитанные, воры и наркоманы. Да, есть те, кто ведет неадекватный образ жизни. Но мы не можем отвечать за всех. Считать, что весь народ такой — это несправедливо. И какое у нас будущее, если мы гонимы вами, а вы — нами?»  — говорит Оксана. О будущем и о детях тут тоже говорят почти все.

А мы продолжаем свой путь к дому, где предположительно живет один из зачинщиков конфликта, тоже этнический ром. Сидевшие во дворе женщины, завидев нас, тут же кричат, что ни с кем говорить не будут.

Какое-то время спустя к нам все-таки спускается молодая женщина. Говорить на камеру она не хочет, но рассказывает, что к ней уже приезжали журналисты. А еще — какие-то неизвестные с угрозами. Хотя, по ее словам, ни она, ни ее семья не имеют никакого отношения к случившемуся.

«Проблемы не решаются годами»

Мы направляемся к дому родителей девушки, к которой 21 июня у Днестра приставали трое ромов, находившихся в состоянии алкогольного опьянения. Эту информацию, отметим, подтверждала и полиция.

Тогда за девушку заступились друзья и соседи: 18-летний одноклассник и 14-летний сосед. В результате драки одноклассник попал в больницу с травмами. Его мама Наталья Махновецкая написала заявление в полицию. По факту случившегося завели дело о хулиганстве.

Родители девочки подчеркивают, что речь не шла об изнасиловании, как изначально освещали СМИ. Но все они были возмущены тем репортажем.

Репортаж об инциденте — с 1.11.

С Натальей мы встречаемся по пути к дому девушки. Они живут на одной улице. Наталья рассказывает, что после репортажа ей звонили и говорили: «Что вы будете молчать, что это так просто пройдет? Сын лежит в больнице. У него сотрясение мозга, синяки, ссадины, гематомы, потому что он защищал подругу детства, а они говорят, что никто не пострадал?»

За семь дней, прошедших с момента драки, Наталья, судя по всему, не первый раз рассказывает о событиях того дня. Она практически пересказывает историю, которую изложил мэр, о том, что у них «накипело», и что проблемы «не решаются годами».

Наталье, в отличие от родителей девочки, угрозы не поступали. Не поступали и предложения забрать заявление. Впрочем, женщина считает, что все должно быть по закону, «чтобы другие боялись», и надеется, что им удастся найти решение.

«Люди очень недовольны»

Павел и Наталья Друцэ — родители пострадавшей девушки. Павел родился и вырос в Атаках. Он считает, что «нет плохих наций, но в любой нации есть плохие люди». Он жалуется, что некоторые ромы могут распивать спиртные напитки в общественных местах или прямо на проезжей части, и даже выкидывать бутылки прямо из окна автомобиля.

Именно Павел обратился к горожанам в группе в Viber и призвал собраться у КПП на протест, позже переросший в драку. По его словам, он хотел мирно обсудить происходящее: «Люди очень недовольны, проблем действительно много, но их никто не решает». Павел искренне просит не угрожать им, и надеется на мирное разрешение конфликта.

По словам мужчины, многие знакомые и соседи-ромы выражали поддержку и соболезнования, подтверждая, что «есть такие нехорошие люди». От лица всех ромов перед семьей извинился и медиатор Максим Плешко.

Как и многие в городе, Павел считает, что во многом виновата полиция, которая «берет взятки и спускает все на тормозах», а некоторые ромы «ведут себя так, как будто они короли».

Уже после случившегося Наталье и Павлу Друцэ стали поступать сообщения с угрозами (скриншоты есть в распоряжении NM). По словам Натальи, именно ее считают зачинщицей конфликта, уверены, что она «подняла революцию» и призывала к насильственным действиям. По словам женщины, она лишь боялась того, что зачинщики окажутся безнаказанными.

Мы покидаем семью Друцэ и едем в центр города. Во дворах местные жители обсуждают происходящее, часто заметно исказив историю. Иногда истории доходят до того, что с девушки якобы «успели сорвать одежду». Сама пострадавшая, напомним, говорит, что ее даже не тронули.

«Сделали мальчишки. А сейчас мы отвечаем за все вместе»

В одном из самых обычных городских дворов собралась группа женщин ромского происхождения. Самой старшей из них 82 года. Тут же сидят ее дочь и внучка, а где-то неподалеку бегает правнук Матвей.

Женщины живо обсуждают происходящее, и, часто перебивая друг друга, рассказывают о своем видении событий.

«Сделали мальчишки. А сейчас мы отвечаем за все вместе. Но за что? На нас постоянно указывают — „это цыгане, это цыгане“. Мы идем домой, а они нас матом: кто-то молчит, а кто-то не выдерживает», — объясняют женщины.

Спрашиваем у тех, кто постарше, о конфликте 1982 года. Тогда, по словам одной из них, арестовали ее мужа, который отсидел пять лет. Непосредственный виновник, по ее словам, отсидел 12 лет.

«Нам всегда напоминают то, что ромы сделали в 82 году. Почему? А если вспомнить 41 год? Нас в 41-м убивали. Всех убивали. Но если через несколько лет, в двадцать первом веке это повторится, будет страшно, потому что это случится с нашими внуками», — говорит она.

Ромы явно не раз слышали упреки и обвинения в свой адрес. А потому говорят без того, чтобы их об этом спросили: «Мы не воры. Да, мы умеем гадать, да мы торгаши, но против власти мы не шли. И если мы [ромы] воруем, торгуем наркотиками, если мы лезем туда, куда не надо — наказывайте таких. Но ведь не только наши дети травятся, употребляя наркотики. И надо наказывать тех, кто распространяет и тех, кто употребляет».

Женщины в один голос говорят, что, тут, в Атаках их дом. И где бы они ни жили, их всегда тянет обратно, и отсюда они никуда не уедут.

«Это ничего не изменит»

Найти людей не-ромского происхождения, которые согласились бы говорить на камеру или под запись, пусть даже анонимно, оказывается непростой задачей. У центральной площади нам отказывают и пожилые женщины, мирно беседовавшие у подъезда, и группа молодых людей.

Возвращаемся к таможенному пункту, где и днем, и ночью что-то да происходит: на ступеньках стоят скучающие таксисты, поодаль группа молодых людей что-то обсуждает. Прямо у наших ног спит старая немецкая овчарка-«нелегал».

Таксистов разговорить не удается. Они отмахиваются от вопросов, объясняя это тем, что это «ничего не изменит», что «журналисты преподносят все так, как им надо». А еще тем, что у них есть жены и дети, «за которых страшно». Они предлагают зайти в магазин или съездить в соседнюю Каларашовку, где нам, быть может, удастся кого-то разговорить.

Останавливаясь у магазинов и домов, колодцев и даже в черешневом саду, мы задаем примерно один и тот же вопрос и получаем примерно один и тот же ответ. Главное объяснение — страх за свою безопасность.

Пришлось вернуться в Атаки. И тут нам повезло. Один из местных жителей заметил, что мы говорим с людьми, и опубликовал наши фото в местной Viber-группе. Спустя десять минут к местному лицею начали подходить люди.

Титова Наталия / NewsMaker

«Нам говорят, что это „этнический конфликт“»

Среди подошедших оказывается и местный советник Анна Заболоцкая. Она рассказывает об угрозах, которые, по ее словам, еще продолжают ей поступать.

«После того как я дала интервью одному из изданий, я не могу спокойно пройти по улице. Меня дергают и угрожают физической расправой», — говорит она.

Анна, а вместе с ней и другие подошедшие горожане, пересказывают историю, рассказанную мэром и родителями подростков. Женщины, а их большинство, много говорят о страхе: за детей и их будущее. И убеждают, что страшно выпускать их на улицу одних. Родители провожают и встречают детей из школы, просят ходить группами и всячески избегать конфликтов.

А все конфликты, по словам Анны, заканчиваются звонками и угрозами «сверху»: «Нам говорят, что это „этнический конфликт“, „вы над ними издеваетесь, вы их уничтожаете и это они жертвы, а не вы“».

К девяти вечера у здания местного лицея собираются почти 30 человек. Одна из женщин жалуется на соседей-ромов, которые 16 дней шумно отмечали поминки по усопшему родственнику, а полиция приехала только через неделю и развела руками. Другая — продавец в местном магазине. По ее словам, «ром может вылить чай на пол, если ему не понравился его вкус».

Продолжая перечислять «недостатки ромов», все говорящие подчеркивают, что среди ромов «есть очень хорошие люди». И оговариваются: есть и «процентов десять неконтролируемой молодежи, которая ни на что не реагирует». Собравшиеся много и подробно рассказывают о драке, произошедшей накануне, и показывают видео, снятые на мобильный телефон.

Их версия отличается от той, что нам несколькими часами ранее рассказали сами ромы. И они, как накануне и сами ромы, говорят о дискриминации и ущемлении своих прав. Тут все: работа и безработица, налоги и пособия, дисциплина и безнаказанность, бюрократия и коррупция.

Когда-то, вспоминает Анна, в Атаках было отделение полиции, которое состояло из 30 человек. Сегодня в Атакском отделении, которое работает с 8 до 17 с понедельника по пятницу, всего четыре сотрудника — начальник и трое участковых. По ночам нет ни одной патрульной машины.

Пока в Атаках дежурят патрули Fulger и полиция из ближайших районов, вызванные во время массовой драки. В городе относительно спокойно, не считая напряжения «по углам». Но что будет, когда они уедут, не знает никто.

«Тут надо просто жить»

Мы проводим в городе порядка десяти часов. И каждый раз слышим это разделение на «нас» и «них», на «хороших ромов» и «плохих ромов», на «хороших славян» и «агрессивных славян». В разговорах постоянно проскальзывает национальность тех, кто что-то делает не так.

Ближе к ночи мы покидаем Атаки. Возможно, в ближайшие дни сюда приедут специалисты и эксперты, которым удастся найти решение. Пока в городе запрещены дискотеки и массовые сборы.

Но, чтобы понять, каково это — жить в Атаках, и с какими проблемы сталкиваются местные, «тут надо просто жить». Это, пожалуй, самая частая фраза, которую нам доводилось слышать за 10 часов пребывания в городе.