«Для меня памятник Котовскому — это не только Котовский, но и произведение искусства». Большое интервью NM c министром культуры Серджиу Проданом

Восстанет ли когда-нибудь из пепла кишиневская филармония? Отдадут ли Бессарабской митрополии здание Национальной библиотеки?  Была ли цензура и самоцензура в театре Luceafărul? Почему уволили директора ансамбля JOC и когда поднимут зарплаты в сфере культуры? Об этом и многом другом рассказал в интервью корреспонденту NM Алине Михалкиной министр культуры Серджиу Продан.

Скандал в театре Luceafărul: «Какая цензура? Это просто бред. Этот человек — Тартюф»

Давайте начнем со скандалов, которых в последнее время было немало в сфере культуры. Самый громкий, пожалуй, разгорелся вокруг спектакля Invizibil в театре Luceafărul, который ставил приглашенный румынский режиссер Давид Шварц. Спектакль убрали из репертуара. Режиссер обвинил театр в цензуре и самоцензуре в связи с постановкой неудобного для властей спектакля. Так что это было?

Начать со скандала всегда здорово, сразу привлекает максимальное внимание. Боюсь разочаровать, потому что на самом деле этот скандал, как, собственно, и многие другие, яйца выеденного не стоит. С моей точки зрения, тут ни о какой цензуре нельзя говорить, тем более о самоцензуре. Обвинять целый театр, актеров, худрука Славу Самбриша в самоцензуре — это как же низко нужно думать о них, какими пресмыкающимися они должны быть, чтобы допускать самоцензуру в ситуации, когда у нас просто нет цензуры как таковой, нигде в Республике Молдова.

Предполагается, что это первый или единственный случай, но это все не так на самом деле. И Слава Самбриш, и актеры театра — люди с чувством собственного достоинства. Это грамотные, профессиональные, талантливые люди, которые не раз доказали своими спектаклями на злободневные темы, что они не пресмыкаются, что они — лучшие в этой области театрального искусства.

Конфликт возник между режиссером, которого пригласили поставить спектакль, и театром. И в процессе этой постановки весь театр обнаружил, что режиссер ставит что-то совершенно другое, чем то, что первоначально предполагалось. И весь театр отказался работать с этим режиссером, потому что то, что он проповедует, не соответствует их мировоззрению и договоренностям. Это — не режиссер театра, которому что-то запрещают. Это наемный работник, приглашенный выполнить работу, которую ему доверил театр. Художественный руководитель, художественный совет, главный режиссер, директор театра, труппа — все доверили ему выполнить определенную работу, которая соответствовала бы мировоззрению театра. И вот выяснилось, что он делает совершенно другое. От него отказались, разорвали контракт и сказали: «Спасибо, не надо». Какая цензура? О чем вообще речь?

Получается, что он работал, но результат его работы не приняли?

Да, не приняли. Сам заказчик. Театр не хочет играть этот спектакль. Спросите у любого артиста театра: кому там навязали позицию «молчи, это запрещенный спектакль»? Никто ничего никому не запрещал. Актеры, вся труппа, руководство театра, главный режиссер — все сказали «нет» этому человеку. О чем тут еще можно говорить?

Появлялась разная информация, в том числе о звонке из администрации президента.

Каком звонке? Знаете, сегодня я говорил со Славой Самбришем по телефону, он мне позвонил. Это считается цензурой или нет? Я его спросил: «Как дела, Слава, как в театре?» Это нормально — общаться. Госпожа Брашовяну — советник президента в области культуры и искусства. Это ее обязанность — знать, что происходит. Кстати, она позвонила тогда и мне, спросила, что там происходит. Она позвонила в театр, когда скандал уже был в разгаре, когда актеры уже выразили несогласие и нежелание участвовать в этом спектакле, потому что это была манипуляция, потому что это не соответствовало их мировоззрению. Как можно заставить целый театр в Молдове, коллектив из ста с чем-то человек испугаться настолько, что все молчат и говорят «да, да,  да, мы не хотим играть, но душа просит». Какая цензура? Это просто бред. Этот человек — Тартюф.

Вот «Тартюф» — это как раз та пьеса, которая объясняет эту ситуацию. Появился некий самозванец, который под видом современного режиссера пытался навязать театру свое видение, свои правила. Недостаточно уважительно общался с артистами, насаждал некий авторитет автора и режиссера. И так далее. Я узнал об этом скандале, когда спектакль уже отменили. Хотя я знал, что там что-то происходит. До меня доходили слухи еще осенью, что якобы «я предприму меры против Славы Самбриша». Я даже себе не представлял. Я уважаю этого человека как артиста. Я не представляю ситуацию, в которой я бы по политическим соображениям навязывал кому-либо позицию. Я сам артист, я жил в советское время и знаю, что такое цензура, знаю, что такое самоцензура.

И, уверяю вас, в данном случае это была просто попытка Тартюфа внедриться, представить все в своем виде, разжечь скандал и так далее. С человеком заключили трудовой договор. Если оставить в стороне искусство, талант и гениальность, есть трудовой договор. Согласно этому временному договору, он должен был выполнить определенную работу. Эту работу не приняли. Тот субъект, который заключил с ним договор — бенефициар, заказчик — остался недоволен работой. До свидания. Спасибо. Нам больше не нужно. О чем еще здесь можно говорить?

Там было достаточно пространства для интерпретаций. Гражданское общество попросило провести расследование.

Какое расследование? Гражданское общество вправе поставить любой спектакль с тем режиссером, с теми актерами, которые согласятся это играть. Что пристали к театру? Я не пойму. Театр Luceafărul — свободный, талантливый, развивающийся коллектив, который отрекся от этого режиссера. Они не хотят с ним работать. Кто может им что-то навязать? Какие права нарушены? Временного работника, которого наняли выполнить одну работу, а он начал перекраивать всю работу театра? Что это такое? Наоборот, мы мало сделали, чтобы защитить театр от таких тартюфов.

А какие меры, по-вашему, могут в дальнейшем «защитить» театр? Театр всегда свободен в выборе репертуара, так ведь?

Какие меры? Я имею в виду то, что для нас важно, и чем мы занимаемся. Это внутренний стержень коллектива. Чем этот театр отличается от любого другого? Уникальность театра, гордость быть лучафэрцем. Я сам лучафэрец. Перед тем, как уйти в кинематограф, я работал актером в театре Luceafărul. Я знаю, что это такое, знаю, как люди гордятся и ценят свою принадлежность к этому театру. Поэтому, извините, мы могли бы говорить о каком-то давлении и какой-то цензуре, если бы коллектив театра возмущался, что им не дают играть, что министерство вмешивается. Мы, так сказать, хотим этого, а нам запрещают. Ребята, ну давайте все-таки понимать, что есть желание видеть какие-то скандалы и давление со стороны политиков и министерства. Но в данном случае этого абсолютно нет. Наоборот, коллектив сказал: «Нет, до свидания, нам не нужно, мы не хотим с вами работать, вы нас обманули, ничего общего с вами не хотим иметь».

Скандал в JOC: «Насколько талантливы танцоры и музыканты, настолько был бездарен весь менеджмент»

Еще один громкий скандал разгорелся вокруг ансамбля JOC. Несколько его солистов выступили на мероприятии в России, организованном Шором. В итоге минкульт уволил директора коллектива Алену Стрымбяну, хотя коллектив просил ее оставить. Насколько справедливо, что виноватым в этой ситуации оказался директор?

Артисты балета и ансамбля JOC часто участвуют в разных мероприятиях, очень часто, как мы выяснили. В этом случае артисты заявили, что их обманули, использовали, пригласили на дни культуры, а там оказался беглый олигарх, который с ними сразу сфотографировался, а затем эти фото использовали без их разрешения и согласия. Мне очень жаль, что артисты попались на эту уловку и оказались в такой ситуации.

Вы хотите сказать, что артисты не знали, куда они едут?

Частично знали. Я не думаю, что взрослые люди не осведомлены о том, куда едут. Главное, на что я хочу обратить внимание: артисты — это граждане страны, и они свободны выбирать своих кумиров, поддерживать ту или иную партию и так далее. Рабочее время людей, нанятых в каком-то художественном коллективе — это отдельный вопрос. Как этот коллектив работает, и где он участвует как ансамбль — это задача руководства. Увольнение директора не связано с участием группы артистов JOC в той политической акции. Это был сигнал к тому, что необходимо разобраться, что происходит в этом коллективе.

Мы обнаружили, что, к сожалению, насколько талантлив коллектив, его танцоры и музыканты, настолько был бездарен менеджмент. Все наши претензии касаются организации и внутреннего распорядка, того стержня, который определяет, что значит быть артистом JOC. Насколько это престижно, важно и ответственно. Люди взяли отпуск за свой счет. Но сам факт, что шесть человек из коллектива (10% всего творческого состава) просят отпуск за свой счет в одно и то же вемя, и менеджер не спрашивает, куда они едут, почему все сразу, да еще и костюмы берут — это очень тревожный сигнал.

Знало ли руководство, куда они направляются вместе с костюмами?

Если не знало, то это еще хуже. Мы исходим из заявления руководителя, что он не знал, и это очень плохо. Руководитель обязан знать. Отпуск за свой счет предусмотрен законодательством. Но смущает тот факт, что менеджер допускает, что артисты плохо живут, что у них маленькая зарплата, и мы вынуждены отпускать их каждый раз, когда их приглашают выступить.

Ты — менеджер, тебя назначили, государство доверило тебе лучший танцевальный коллектив страны, который ежемесячно субсидируют из госбюджета на более чем 1 млн леев.

А какая в среднем зарплата танцоров?

В среднем где-то 8-10 тыс. леев. Опять-таки зарплата артиста — дело руководства. Эти коллективы на самоадминистрировании. То, что зарабатывает коллектив — это деньги коллектива, государство ничего не забирает. Мы не платим артистам зарплату, мы даем субсидии художественным коллективам. А задача руководителя, которому доверили лучший коллектив, предоставили автобус, здание для репетиций и 1 млн леев в месяц, найти решение. И он не может сделать ничего, чтобы артисты не выступали на стороне, будь то свадьбы или другие события, чтобы заработать себе на жизнь. Эта ситуация не уникальна, к сожалению, это происходит во многих коллективах. Мы с этим боремся и три года говорим всем менеджерам, что нужно изменить эту парадигму. Привычка жаловаться на бедность, маленькие зарплаты, недостаток средств — это неправильно. Мы предоставляем 1 млн леев в месяц, И, если вы продолжаете жаловаться и идете на свадьбу, чтобы там станцевать, выйдя под заливную рыбу, это унизительно.

На что тогда идет этот 1 млн, если не на достойные зарплаты артистам?

Вот это нужно выяснить. Административный коллектив, вероятно, не выполняет свою задачу организации работы, но получает львиную долю фонда заработной платы. Менеджер не танцует, не поет, не играет на инструменте, не гладит и не стирает костюмы. Что он делает? Он обеспечивает жизнедеятельность коллектива, его рост и развитие.

Если человек не справляется и считает, что государство мало платит, из-за чего вынужден отпускать артистов на вольные хлеба, то извини, дорогой, отойди. На его место придет другой, который обеспечит такую работу коллектива, чтобы артисты зарабатывали больше и не искали дополнительные источники дохода. Возможности для этого есть, публика жаждет заплатить за билеты и получить удовольствие от концертов. Надо грамотно организовать работу, чтобы артисты не искали левые заработки и боялись потерять работу в этом коллективе. Потому что это самый большой и сильный коллектив в стране.

Что об этом говорят в коллективе?

Это нужно спрашивать у них.

А что предлагает министерство? Сменить руководство, а дальше? Ведь если существует коррумпированная система, то она охватывает не только финансы.

Я бы не назвал это коррумпированной системой. Честно, не могу обвинить руководство в коррупции, иначе бы обращение поступило в другие инстанции. Это, скорее, нерадивый менеджмент, который, к сожалению, существовал в коллективах на протяжении десятилетий. Все привыкли жаловаться на нехватку средств и недостаток поддержки государства. Мы должны поддерживать культуру, реальная цена билетов неподъемна для большинства зрителей без поддержки государства. Мы должны компенсировать зрителям стоимость билета, а не содержать артистов. У нас очень талантливые артисты, которые дорого стоят, они должны получать соответственно своему таланту. И мы должны обеспечивать зрителям доступность произведений искусства, а не удешевлять их. Как кто-то сказал: «Не стыдно быть бедным, стыдно быть дешевым». Очень важно не удешевлять стоимость культурного продукта, но, подчеркивая его ценность, предоставлять гражданам доступ к нему.

NewsMaker

Зарплаты в сфере культуры: «Артисты привыкли дозарабатывать самостоятельно»

У нас весьма низкие зарплаты в сфере культуры. Например, музыканты филармонии получают около 7 тыс. леев в месяц, а до этого было 5,5 тыс. Музыканты Симфонического оркестра «Телерадио-Молдова» получает от 4-5 тыс. леев. Это не самое достойное вознаграждение за труд. Изменится ли эта ситуация в ближайшее время?

Видите разницу между «Телерадио-Молдова» и филармонией? Гостелерадио финансирует не министерство культуры, и наши [министерства] достижения по зарплатам на них [телерадио] не распространяются. Мы финансируем только те учреждения, в которых являемся учредителями.

С 2021 года, когда я занял должность министра, субвенции театрам и концертным коллективам выросли с 143 млн до 246 млн леев в этом году. Произошел самый большой рост зарплат по сравнению с другими бюджетными работниками — на 25%. Но, к сожалению, система расчета этих зарплат не соответствует специфике искусства. Когда мы проецируем закон о бюджетном финансировании на деятельность театров, он не работает, и он несправедлив. Изменить это сложно, так как требует изменения закона о бюджете, принципов начисления зарплаты.

Но минимальные зарплаты, которые обеспечивает государство — это не потолок. Все, что они зарабатывают — это их деньги. Проблема в том, что артисты привыкли дозарабатывать самостоятельно, а менеджеры допускают это, они не организуют работу коллектива так, чтобы артисты получали достойную зарплату. Но есть и такие коллективы, у которых есть на счете серьезный запас денег, и их направляют на развитие коллектива. Мы должны поддерживать те коллективы, которые могут расти, могут зарабатывать, могут обеспечивать артистам и всему составу не только достойную, но и завидную жизнь. На самом деле такая возможность есть у всех.

Значит, загвоздка в методологии расчета заработной платы? Еще одна проблема — организация гастролей и участие коллектива в мероприятиях?

Методологию можно улучшить, но сумма денег, которую государство может выделить на субсидии работникам искусства, не увеличится. Все равно им нужно зарабатывать. Мы призываем к тому, чтобы театры и другие коллективы разрабатывали то направление деятельности, которое принесет им максимальную выгоду. И мы их будем в этом поддерживать. Мы не можем разработать универсальную методичку: «Делайте так и все будет хорошо». Каждый театр уникален. Если бы было два одинаковых театра, мы бы их объединили. Все театры и коллективы незаменимы для нас, они человеческое достояние страны. И мы должны поддерживать их. Задача менеджеров, которым доверили управлять этим достоянием — разработать концепцию развития и обеспечивать благосостояние всех членов коллектива. И это прямая задача менеджеров, они за это зарплату получают.

В прошлом году правительство предоставило субсидии выпускникам творческих вузов, которые решат работать в учреждениях культуры в нашей стране. Есть ли уже заявки на эти субсидии и первые результаты?

Да, это важный вопрос. Мы предоставили молодым специалистам единовременные субсидии от 90 тыс. до 120 тыс. леев, если они идут работать в районы и сельскую местность. Это не относится напрямую к министерству культуры и к тем артистам, о которых мы говорили до сих пор. Речь идет о работниках домов культуры, библиотек, музеев, которые отправляются работать в районы. Их работодатели — местные органы власти.

Эти молодые специалисты должны отработать минимум три года, чтобы оправдать субвенции. Но местные власти говорят: «Вы даете человеку 120 тыс. леев, спасибо. Он приходит к нам на работу, а через полгода мы понимаем, что он не соответствует нужному ровню, но обязаны его держать три года. [Что в этой ситуации делать?]». Мы нашли выход: решение о предоставлении субсидии будем принимать вместе —минкультуры и местные власти. В этом году мы впервые опробуем этот механизм, и уже получили заявки не только от выпускников учебных заведений, но и от местных органов власти, которые нанимают их на работу.

Центр Universul: «Средства пойдут от продажи территории бывшего Республиканского стадиона»

Еще одна недавняя инициатива министерства культуры: создание Центра современной культуры и искусства Universul. Правда ли, что на создание этого центра пойдут средства от продажи Республиканского стадиона?

Частично правда. Вы неправильно выразились. Средства пойдут от продажи территории бывшего Республиканского стадиона. Потому что Республиканского стадиона как такового не существует. Он был разрушен в 2004 или 2005 году, и территорию полностью расчистили: «Мы все до основания разрушим, а затем…». Это «затем» так и не наступило.

В самом центре города у нас остаются две огромные социальные и экологические проблемы: территория бывшего стадиона, которая превратилась в джунгли, где процветают асоциальные явления, и территория бывшей типографии, которая используется не по назначению. Там сдают в аренду помещения, которые уже не подходят для типографских нужд, поскольку технологии изменились. В одном из таких помещений, например, занимаются переработкой пластика — это важное экологическое занятие, но не в центре города. В центральной зоне города нам нужен культурный центр, который стал бы центром городской вечерней и ночной жизни, где люди могли бы собираться и проводить время. Ночная жизнь города не должна быть представлена только клубами и кафе.

И впервые в Молдове мы хотим создать такой культурный центр площадью около 22 тыс. м. Сейчас собираем информацию, как можно наполнить жизнью эти 22 тыс. кв. м. У нас также возникли проблемы с Национальной библиотекой — там нет помещений для хранения книг. Вокруг возможной передачи этого здания [Бессарабской митрополии] тоже возник скандал, который уже все забыли.

Igor Cecan | NewsMaker

Я не забыла, это следующий вопрос.

Дело в том, что основной блок библиотеки трещит по швам, он переполнен, и это опасно, поскольку книги очень тяжелая вещь, они разрушают здание. Не говоря уже о втором блоке, который совершенно не выдерживает нагрузку. Это ценный памятник архитектуры, который используется совершенно не по предназначению, и разрушается от этого использования. И мы должны срочно найти место, которое позволит библиотеке развиваться на десятилетия вперед. Конструкция бывшей типографии достаточно прочная, чтобы выдержать нагрузку хранения книг, и мы выделим для библиотеки достаточно помещений, чтобы 25-50 лет не возвращаться к проблемам книгохранилища.

То есть целый квартал в Кишиневе отведут под центр современного искусства и книгохранилище Национальной библиотеки?

Нет. Это будет единый центр, включающий многофункциональные помещения, современный театр с меняющимся составом актеров, мастерские скульпторов и многое другое. Сейчас мы собираем информацию о том, как это можно организовать.

фото: Ministerul Culturii al Republicii Moldova/Facebook

Нам интересно, достаточно ли талантов в частном секторе для наполнения этого центра высоким художественным содержанием. Это первая такая инициатива в Молдове, и правительство согласилось с нашими аргументами, что это должно быть не просто здание для размещения государственных учреждений, потому что помещений нет у всех, все в кризисе. Но я объяснил, что в культурном центре госслужащие разъедутся в шесть часов вечера, и центр будет мертвым. А нам нужен живой центр, который будет важным элементом туристического развития города и станет локомотивом для развития искусств и культурных мероприятий. Местом, где люди смогут собираться и общаться. Там можно по минимальным ценам предоставлять площадки независимым современным артистам.

Понятно, что центр должен самоокупаться. Центр площадью 22 тыс. кв. м. не может лечь на плечи бюджета. Мы должны создать центр, который продавал бы услуги, соответствующие высоким европейским требованиям.

При этом не исключено, что во втором блоке Национальной библиотеки, который расположен в здании-памятнике, может разместиться Бессарабская митрополия?

Почему вас больше интересует, кто там разместится, а не то, как улучшатся условия библиотеки? Решение о размещении будут принимать правительство и парламент, когда освободится пространство. Сейчас обсуждать это нецелесообразно, так как законодательная инициатива устарела и не имеет заключения правительства. Сегодня говорить об этой инициативе, как о решенном вопросе, совершенно несвоевременно и бессмысленно, учитывая, что новое помещение для библиотеки может быть готово через пять лет.

Когда центр будет создан, тогда мы спросим администрацию библиотеки, которая отвечает за условия хранения и организацию работы, как они видят перемещение хранилища книг из первого и второго блока. Если выяснится, что библиотека не нуждается в здании, тогда возникнет вопрос, как мы можем использовать этот памятник истории и архитектуры, и кто может его грамотно отреставрировать.

Скандал с театром Spălătorie: «Не думаю, что это стоит обсуждать в отсутствие представителей театра»

Вы упомянули, что в этом центре будут работать независимые театры и проекты. Обещало ли министерство театру Spălătorie помещения в этом центре культуры? И какова сейчас ситуация с этим театром?

У нас, к сожалению, очень мало независимых частных театров. Мы поддерживаем артистов, которые развивают частную деятельность в области культуры и искусства. Нам нужен частный бизнес для развития культуры. Это сказки, что искусство должно развиваться только за счет бюджетных средств. Театр Spălătorie обратился к нам, и мы предложили все возможные варианты поддержки. Театр выбрал несколько из них и заключил договоры. Министерство не управляет этими залами и не показывает пальцем, кого туда пускать. Каждое помещение имеет свою администрацию, которая занимается экономической деятельностью и заключает договоры на минимальных условиях, предусмотренных государством.

А что министерство предложило театру Spălătorie? Стать государственным театром? Что они на это ответили?

Я не думаю, что в отсутствие представителей театра мы должны обсуждать, о чем мы с ними говорили. Почему ситуация такая. У нас таких театров несколько, и я не вижу причины, почему мы должны говорить только о Spălătorie и не обсуждать другие частные театры.

«Креативная Европа»: «Нельзя выйти из программы, в которую ты не вступал»

Мы говорим о развитии независимого сектора культуры и участии в культурных проектах. При этом недавно вы заявили, что Молдова приостановила участие в программе «Креативная Европа». Почему?

Спасибо за этот вопрос, потому что я действительно чувствую необходимость объясниться. Не могу сказать, что меня неправильно поняли, скорее, я неправильно выразился. Я сказал на румынском: «ne-am retras». Нельзя выйти из программы, в которую ты не вступал.

Программа «Креативная Европа» рассчитана на пять лет. Была программа на 2014–2020 годы, к которой Молдова присоединилась в 2014 году и финансировала свое участие в течение пяти лет. В 2020 году эта программа завершилась, и в 2021 открылась следующая пятилетняя программа, к которой Молдова не присоединилась. Мы вышли из программы в том смысле, что не присоединились к следующей.

фото: cultureactioneurope.org

Когда я стал министром в августе 2021 года, то обнаружил, что до меня министерство не подало заявку на участие, не профинансировало и не заложило в бюджет средства для участия в программе «Креативная Европа». Выяснилось, что за шесть лет, с 2014 по 2020 год, когда мы были бенефициарами программы, культурные учреждения, подавшие заявки на конкурс, получили лишь 10% суммы, которую мы вложили. Это крайне неэффективно. Хотя заявок было много, особенно в первые годы, когда был всплеск участников. Но проекты, которые мы подавали, были недостаточно убедительными. В 2014 году все ринулись, но в течение пяти лет число участников уменьшилось, и победы в конкурсе проектов были редкостью. Мы должны сначала создать и развить лот участников, убедиться, что они могут представлять страну и конкурировать, а затем вступать в программу.

Мы намерены вернуться в программу с 2025 года, это заложено в план развития Молдовы. Хочу отметить, что в 2021 году финансирование независимого сектора культуры и культурных мероприятий составляло 5 млн леев в год. В этом году оно увеличилось до 14 млн. Лимит финансирования проектов в 2021 году был 200 тыс. леев, сейчас — 300 тыс. Впервые в истории Молдовы мы допустили к конкурсу проекты, рассчитанные на три года, чтобы каждый год организаторы не подавали новую заявку и были уверены в финансировании на три года вперед. Также мы создали Национальный фонд развития культуры, чтобы из этого фонда финансировать некоммерческий сектор. В этом году в фонд заложили скромные 29 млн леев, но это больше, чем в предыдущие годы. Управлять фондом будет Национальное бюро развития культуры. Фонд будет администрировать конкурсы проектов и обеспечивать прозрачность, объективность и потенциальное воздействие проектов на общество. Это сложная работа. Ранее жюри конкурса культурных проектов состояло из трех человек, теперь их будет 11. Создание фонда позволит планировать на три года вперед.

Создавать какие-то механизмы с нуля — это сложная задача, особенно учитывая устоявшиеся традиции. Ранее бытовало мнение, что артисты должны зарабатывать сами, потому что мы не можем платить. Сейчас мы создаем условия, чтобы те, кто хочет проявлять свой талант и хорошо зарабатывать, могли это сделать. Главное, чтобы общество, получая культурный продукт, выигрывало от этого. Культура — это не продукты творчества, спектакли и концерты. Это внутреннее состояние общества. Если общество культурное, то это настроенный инструмент, который звучит чисто. Если общество бескультурное, то это расстроенный инструмент. Наша задача — настроить этот инструмент так, чтобы общество и артисты получали то, что они заслуживают, и чтобы это работало само по себе.

Национальный фонд развития культуры — это тот фонд, из которого в этом году выделили 15 млн на развитие проектов в сфере культуры и искусства?

Да, да. В этом году фонд администрирует министерство, что не совсем хорошо, потому что у нас только один человек может работать с фондом. Мы занимаемся разработкой политики, а реализовывать ее должны профильные ведомства, подчиненные министерству.

Стратегия культуры, памятники, улица 31 августа: «Так будет с каждым памятником, который снесли или некачественно отреставрировали»

Министерство обсуждает проект Стратегии культурного наследия до 2030 года. Можете рассказать, на каком этапе находится документ и каковы его основные положения?

Этот документ будем разрабатывать не мы, так как в министерстве нет таких специалистов и возможностей. Да и не нужно, потому что стратегию разрабатывают раз в пять лет. Мы сейчас реорганизуем все наши структуры в области культуры, искусства, художественного образования и наследия. И новая стратегия будет учитывать новые реалии.

Таких стратегий у нас уже было много, но до сих пор нет паспортизации памятников, и никто этим не занимается. Все мечтали об интерактивной карте Молдовы, где можно было бы кликнуть на любой памятник, и появлялась бы информация о нем. Но никто до сих пор это не сделал. Нет до сих пор и фонда сохранения национального наследия, который мы хотим создать. А ущерб, причиненный памятникам, игнорируют. До сих пор у нас ни разу не использовали механизм расчета ущерба. Мы впервые посчитали ущерб и вскоре расскажем об этом на пресс-конференции. Я уже подписал приказ и письмо двум компаниям с нашими претензиями, сумма которых превышает 20 млн леев. Так будет с каждым памятником, который снесли или некачественно отреставрировали. Ущерб будет рассчитан, соответственно закону, и будут предъявлены претензии. Эти деньги пойдут в фонд содержания памятников архитектуры и истории, который нам тоже предстоит создать.

Нынешний и следующий годы — это годы создания культурных фондов, в том числе фонда кинематографии. Мы надеемся, что в следующем году сможем открыть финансирование проектов реставрации объектов наследия. Дело в том, что в Молдове все, что связано с искусством и культурой, было отдано местным властям. Поэтому разговоры типа «А куда смотрит министерство? Что министерство решило с улицей 31 августа?» — это не к нам, мы не можем решать, закон не позволяет. Что касается этой улицы, мы сотрудничаем с мэрией Кишинева, создали совместную рабочую группу. Основная проблема — финансирование работ на улице 31 августа, бюджет только приняли. Мы терпеливо ждем, не выкручиваем руки и готовы в любой момент помочь не только мэрии Кишинева, но и всем мэриям Республики Молдова.

Если говорить, например, о деревянных церквях как части культурного наследия, то я обнаружил, что нет понимания, как работает закон или нет желания его понимать. Очень много представителей культурной элиты и местных властей не понимают, как это должно работать. Но главное — у них нет проектов реставрации [этих церквей].

А реставраторы, которые могут взяться за такие работы, у нас есть?

Мы сейчас говорим не о реставраторах, а о проектировщиках и архитекторах, которые могут разрабатывать проекты реставрации. Реставраторы — это уже другой вопрос, мы до него еще не дошли. У нас пока почти нет проектов реставрации. Один из удачных примеров: в селе Ворничены Страшенского района местные и районные власти совместно разработали проект, утвердили его в минкультуры, начали работы, но деньги закончились. Нам удалось найти частного инвестора, который выделил 2 млн леев на завершение реставрации. Министерство может находить деньги, но для этого нужен проект. Есть, например, программа Satul European, которая финансирует подобные проекты. Проблема в том, что проекты стоят денег, а у мэрий их нет. Мы хотели бы со следующего года открыть статью расходов в Национальном фонде регионального и местного развития (FNDRL) на разработку проектов реставрации памятников.

При этом еще один важный вопрос — а что будет после реставрации? Потому что многие памятники пришли в плохое состояние по двум причинам: их использовали не по назначению, что разрушило строение, или их вообще не использовали, что приводило к деградации. Если вы не можете ответить на вопрос, а что после реставрации, обратитесь в минкультуры. У нас есть Национальный офис туризма, мы поможем разработать концепцию использования памятника таким образом, чтобы он приносил доход местным властям и развивал сообщество. Это важный вопрос. Мы должны работать над созданием условий, чтобы люди не уезжали, чтобы те, кто живет в этом сообществе, были самодостаточны. Нужно, чтобы было все необходимое для достойной жизни и перспектив развития. Если ограничиваться только ремонтом дорог и повышением пенсий, особого эффекта не будет. Нам нужна общественная жизнь в каждом маленьком селе или городке, в любом сообществе. У них должен быть смысл существования и стремление к развитию.

По поводу выплаты ущерба: это коснется тех, кто сейчас наносит ущерб, или и тех, кто ранее разрушил или нанес вред памятнику?

И ранее тоже. Закон это позволяет, и есть документы, на основании которых можно предъявить требование. Это не штраф, а гражданский иск. Мы выступаем с гражданским иском от имени государства, то есть общества, требуя возмещения ущерба, ему причиненного.

Советское наследие: «В каждой европейской столице должен быть конный памятник, наш единственный такой памятник в стране — Котовский»

В продолжение темы ущерба. В феврале в Ставченах снесли мозаичную остановку советского периода. Что об этом думает минкультуры? Будут ли восстанавливать остановку? И что вообще министерство думает о советском культурном наследии? Как его интегрировать в современное культурное пространство с учетом наших европейских перспектив, ведь у нас до сих пор есть памятники и улицы Ленина? 

У меня есть позиция как у гражданина этой страны. Но министр — это политическая должность, при этом общую политику государства, в том числе в области культуры, определяет не министерство. Политические решения о сносе памятников той или иной системы или политических лидеров — это не вопрос министерства культуры.

Мы смотрим на памятник не только с точки зрения исторической правды, но и с точки зрения его духовной и художественной ценности. Поэтому для меня памятник Котовскому — это не только Котовский как персонаж, но и в первую очередь произведение искусства Лазаря Дубиновского.

Для нас это бесценный памятник, учитывая хотя бы тот факт, что в каждой европейской столице должен быть конный памятник, и Котовский — наш единственный в стране конный памятник. Поэтому недопустимо говорить о его сносе или даже переносе. Можно установить рядом информационную табличку с QR-кодом, где будет информация о Котовском, проводить воспитательную работу. Мы должны знать правду, но советское наследие архитектуры ни в коем нельзя сносить, потому что это уже часть нашей культуры и реальности.

Мозаики советского периода были не только в Молдове. Это была некая всесоюзная разнарядка, чтобы украсить совершенно бесцветные советские строения, чтобы хоть что-то радовало глаз. В других республиках это не удалось, по-моему, это прижилось только у нас и в Армении. Художники, которые тогда работали, смогли поднять это на уровень искусства, и это искусство бесценно. Мы должны сохранить все остановки, все садово-парковые скульптуры, которые расположены по стране — они действительно бесценны. Мы неоднократно рассылали разнарядки всем мэриям с просьбой дать информацию о наличии таких объектов, актуализировать данные и ни в коем случае не допускать снос.

Снос этой остановки в Ставченах был просто досадным недоразумением. Это вовсе не часть политики, которую мы проводим, или которую проводит министерство развития и инфраструктуры. Это просто недоразумение, поскольку с развитием дорог рисунок дороги изменился во многих местах. И эту остановку просто не могли использовать, потому что она уже не соответствовала современным нормам дорожного движения. Поэтому появление новых остановок — это совершенно нормальное явление. Но старые остановки сносить не следует. Мы думаем над тем, как можно использовать их так, чтобы они не превращались в мусорки, а становились действительно достоянием культуры, которое люди будут ценить. Мы должны продолжать развивать мозаичный вид искусства, поскольку Молдова доказала, что способна подняться в этом на высокий уровень.

Национальная филармония: «Нам не нужен еще один дом культуры»

В сентябре будет четыре года как в Кишиневе сгорело здание Национальной филармонии. Его вообще будут восстанавливать? У нас будет филармония?

Восстановление невозможно, об этом нет смысла говорить. Мы сейчас говорим о строительстве новой филармонии. Новая филармония, современная филармония — это очень сложный проект. В мире много филармоний, которые появились в последние пять-десять лет. Это совершенно другие здания. Восстанавливать старую филармонию нет смысла.

Если рассматривать филармонию как здание — это одно, если как творческий коллектив — это другое. Коллектив филармонический у нас сегодня находится в идеальных условиях. Его разместили во Дворце Республики. У них есть репетиционный зал и возможность давать концерты. Да, акустика зала не совсем подходящая, и мы работаем с правительством над возможностью ее улучшить. Коллективу дай бог здоровья и творческих успехов в отличных условиях работы.

Здание филармонии как таковой — не просто концертный зал или еще один дом культуры, который нужно восстанавливать. По программе Satul European, слава богу, у нас 63 проекта реставрации и ремонта домов культуры по всей стране, при этом много районных и сельских домов культуры уже отремонтировали, и они отапливаются зимой. Нам не нужен еще один дом культуры. Мы хотим настоящую современную филармонию, пусть небольшую, но соответствующую всем требованиям современного искусства. Чтобы эта филармония стала некой теплицей для роста молодых талантов. Кстати, рядом с сгоревшей филармонией находится музыкальная школа. Мы хотим интегрировать эту школу в состав филармонии. Пока это только идея, но Молдова доказала, что может давать Европе и миру артистов высокого уровня.

Да, многие артисты уезжают из Молдовы.

Когда мы говорим, что люди уезжают, надо что-то делать, чтобы они оставались, но есть нюанс. Если артист уезжает и работает там как артист — это хорошо, мы должны это приветствовать. Если же артист уезжает и работает там на стройке или таксистом — это плохо. И мы должны прикладывать все усилия, чтобы он оставался здесь и развивал себя.

Молдова доказала, что уезжают великие таланты, которые выступают на ведущих сценах Европы и мира, и они возвращаются. Мы можем пригласить их в любой момент. Мы должны понять не только выгоды, которые Молдова получит, вступая в Европейский союз, но и что мы можем им дать. Мы должны осознавать, что Молдова является поставщиком великих талантов — это важный аргумент. Если у нас будет филармония с отличной акустикой и современными техническими возможностями, талантливые дети услышат себя в этой акустике и захотят связать свою жизнь с искусством. Это правильно. Потому что те, кто смог пробиться, молодцы. Но сколько талантливых детей так и не рискнули связать жизнь с искусством и пошли работать в другие области, где они менее талантливы? Это растрата талантов страны. Поэтому нам нужна филармония, которая сможет открывать таланты и показывать им перспективу в жизни.

Мы вели переговоры с Европейским банком инвестиций о строительстве филармонии, и банк заинтересовался. Нам удалось убедить их в важности этой новой филармонии для Молдовы, и в том, что скупиться здесь не имеет смысла, потому что нам не нужен просто еще один зал. Банк с этим согласен. Я надеюсь, что до 24 сентября, когда исполнится четыре года с момента трагического пожара, мы сможем объявить о заключении договора с банком, который проведет исследование и подготовит проект. Специалисты банка возьмут на себя разработку всего проекта, и это займет по меньшей мере два года. После этого мы предоставим пакет документов правительству, которое примет решение о кредите и реализации проекта. Кредит составит около 50% инвестиций, и банк берет на себя обязательство найти ещё 25-30% в виде грантов. Это лучше, чем искать гранты самостоятельно, так как банк гарантирует высокое качество и соблюдение сроков. Я смотрю на это оптимистично, но нужно торопиться медленно и тщательно выверять каждый шаг.

---

Подписывайтесь на наш Telegram-канал @newsmakerlive. Там оперативно появляется все, что важно знать прямо сейчас о Молдове и регионе.

---

---

Хотите поддержать то, что мы делаем?

Вы можете внести вклад в качественную журналистику, поддержав нас единоразово через систему E-commerce от банка maib или оформить ежемесячную подписку на Patreon! Так вы станете частью изменения Молдовы к лучшему. Благодаря вашей поддержке мы сможем реализовывать еще больше новых и важных проектов и оставаться независимыми. Независимо от того, как вы нас поддержите, вы получите небольшой подарок. Переходите по ссылке, чтобы стать нашим соучастником. Это не сложно и даже приятно.

Поддержи NewsMaker!

---