К своему шестилетию, которое мы отмечаем 1 августа, NM подготовил ретроспективу самых важных событий, происходивших со страной с момента появления нашего издания в 2014 году. Темы, сюжеты и герои, за которыми мы следили и о которых писали за эти годы. И главное: как мы до этого дошли — рассказываем через тексты NewsMaker.

За шесть лет Молдова проделала путь от европейской «истории успеха» до «гибридного режима» и «захваченного государства». В течение нескольких лет олигарх Владимир Плахотнюк, так и не сумевший занять ни одного из высших госпостов, планомерно выстраивал свою модель власти, в которой все рычаги были в руках одного человека — самого Плахотнюка.

Он подминал под себя государственные институты, расправлялся с политическими оппонентами, преследовал оппозиционеров, бизнесменов, журналистов, при этом имитируя евроинтеграцию, борьбу с «русской угрозой», реформы и демократию. В 2015-м тогдашний генсек Совета Европы Турбьерн Ягланд в The New York Times открыто назвал Молдову захваченным государством. В июне 2018 года были отменены результаты выборов мэра Кишинева, на которых победил оппозиционер Андрей Нэстасе, а ЕС заморозил любую макрофинансовую помощь Молдове.

То что казалось бесконечным, рухнуло за несколько дней в июне 2019 года. Тогда правая и левая оппозиция при поддержке внешних партнеров — ЕС, России и США — ударили в одну точку. Режим Плахотнюка рухнул, а сам он бежал из страны. Определенности в том, что касается будущего Молдовы, это, впрочем, не внесло. Очень скоро, так толком и не выкорчевав корни режима Плахотнюка, правые и левые снова рассорились и начали борьбу друг с другом. Сбросив олигархический режим, Молдова снова оказалась на развилке.

Вместе с Молдовой на протяжении шести лет менялся и Конституционный суд. Практически все эти годы КС был инструментом политической борьбы, а в какой-то момент стал ключом, с помощью которого тогдашний лидер Демпартии Владимир Плахотнюк построил свою формулу власти.

В 2016 году КС постановил вернуться к механизму прямого всенародного избрания президента, что тогда оказалось на руку Плахотнюку. Тот же КС запустил череду «веерных отключений» Игоря Додона, фактически превратив его в «свадебного президента».

Конституционный суд называли «карманным» судом Плахотнюка, и именно КС в критический момент июне 2019 года стал последним оружием олигарха. После создания социалистами и блоком ACUM коалиции и утверждения ими правительства, КС сыграл ключевую роль в установлении двоевластия в Молдове. Однако вместо реванша это повлекло вмешательство иностранных дипломатов и окончательное падение режима Плахотнюка, которому пришлось бежать из страны.

После этого состав Конституционного суда сменился, стиль работы тоже, но разговоры о политизации его работы продолжаются до сих пор. В 2019 году суд возглавил экс-депутат от ПСРМ Владимир Цуркан, что вызвало критику со стороны правой оппозиции. Затем Цуркана сместила Домника Маноле, которую поддерживали правые. И это уже не понравилось социалистам. Особенно после того, как КС под ее руководством признал неконституционным соглашение о выдаче Молдове российского кредита.

В общем нынешнему составу КС еще только предстоит вернуть доверие граждан, доказав, что Конституционный суд в Молдове способен действовать в духе здоровой демократии.

Вернуть доверие граждан к системе предстоит и генпрокурору Александру Стояногло. В его адрес со стороны правой оппозиции часто звучат пока еще робкие намеки на то, что он лоялен ПСРМ и Игорю Додону. Стояногло же, в отличие от предшественников, всячески пытается избежать вовлечения прокуратуры в формировании политической повестки в стране.

До Стояногло генпрокуратуру возглавлял Эдуард Харунжен (после него непродолжительное время и.о генпрокурора был Дмитрий Робу). Пятничные обыски, аресты неугодных Плахотнюку политиков и бизнесменов… Прокуратура была любимой «битой» режима. Сотни имен, тысячи уголовных дел, слежка за журналистами и адвокатами, прослушка и суды за закрытыми дверьми — так выглядела юстиция при Харунжене.

До него прокуратуру возглавлял Корнелиу Гурин. Он запомнился главным образом кампанией против оппозиционеров под предлогом борьбы с противниками проевропейского курса, делами против бизнесменов, арестом экс-премьера Владимира Филата в парламенте и коронацией на балу, организованном столичным спортклубом.

В наследство от Гурина и Харунжена нынешнему генпрокурору остались сотни уголовных дел, которые надо пересмотреть. И одно, главное, которое надо расследовать буквально заново — дело о краже миллиарда.

За шесть лет молдавским властям так и не удалось толком расследовать кражу миллиарда. Не «краже века» не раз становилось инструментом для устранения неугодных политиков и бизнесменов.
Универсального свидетеля Илана Шора делом «о краже миллиарда» вплоть до его бегства из Молдовы держали на коротком поводке. Именно он стал главным свидетелем обвинения в делах против Филата, Платона и Лучинского. За шесть лет из бизнесмена с чистой репутацией Шор превратился в беглого бизнесмена с подмоченной репутацией и странными политическими амбициями.
Этой «косой» выкосили экс-премьера Владимира Филата (сейчас он на свободе), Вячеслава Платона (тоже на свободе), которого вывезли из Украины и приговорили в Молдове, экс-депутата Кирилла Лучинского (провел год под домашним арестом, дело против него до сих пор рассматривается в суде).

Кража миллиарда

Подписанное в 2014 году Соглашение об ассоциации Молдовы с Евросоюзом предполагало «новое европейское будущее» для Молдовы. Кроме политического сближения соглашение предусматривает и экономическую ассоциацию — создание зоны свободной торговли между Молдовой и ЕС, исключающей тарифные и нетарифные барьеры в движении товаров (DCFTA).

За шесть лет действия DCFTA доля молдавского экспорта в ЕС выросла на 20% и сейчас составляет почти три четверти всего экспорта Молдовы. Объем экспортируемых товаров увеличили, а молдавские производители все больше применяют европейские стандарты качества.

Сказать при этом, что это соглашение почувствовали простые граждане Молдовы, достаточно сложно. К тому же ЕС продолжает ругать Молдову за пробуксовку реформ, коррупцию и плохое госуправление. Чего только стоит история с макрофинансовой помощью в €100 млн, которые шли из ЕС в Молдову больше трех лет.

Все шесть лет Молдова пыталась укрепить свою энергетическую безопасность. Все началось со строительства газопровода Яссы-Унгены, который сдали в эксплуатацию в августе 2014. Должна была быть диверсификация поставок. Но пока мы так и получаем только российский газ и только по старым трубам. Хотя за это время почти достроили продолжение газопровода до Кишинева, наладили реверсные поставки через Румынию (из-за газового кризиса между Россией и Украиной) и даже отделили газотранспортную компанию Moldovatransgaz от головной компании-поставщика Moldovagaz, как это требуется по условиям Третьего энергопакета.

С поставками электроэнергии тоже не все гладко. Никакой диверсификации не получилось. Сейчас и вовсе весь объем электричества поставляет Молдавская ГРЭС через госкомпанию Energocom. А в 2015-2017 годах поставки и вовсе шли через офшорную компанию-прокладку. Сейчас строится линия электропередач, которая свяжет молдавские и румынские энергосистемы в асинхронном режиме, но до полноценных поставок электричества из ЕС еще очень далеко.

Незаконная выдача Турции семерых турецких учителей из Молдовы в сентябре 2018 года стала «лакмусовой бумажкой» и одновременно приговором для всей государственной системы и правосудия в Молдове. Экстрадиция произошла по запросу турецких спецслужб с многочисленными нарушениями закона.

О многих подробностях этого дела мы узнали только в июле 2019 года из решения ЕСПЧ. Спустя год после высылки учителей в Молдове завели уголовное дело по этому факту. В нем до сих пор только один обвиняемый — экс-глава СИБ Василий Ботнарь. Заседания проходят в особом «секретном» режиме.

При этом правды о том, что тогда произошло, нам так никто и не рассказал, а многие непосредственные участники беззаконий просто вернулись на свои должности.

Нетерпимость и дискриминация различных людей и групп населения была и остается одной из самых глубоких и неискоренимых проблем молдавского общества.

На страницах NM мы регулярно рассказывали о нарушении прав представителей ЛГБТ-сообщества, о гендерной дискриминации, домашнем насилии.

Одним из приоритетов NM были и остаются темы экологии. За последние годы Молдова едва не лишилась полноводного Днестра из-за плохого менеджмента и неспособности властей договориться с Украиной. В 2019 году Кишинев пережил настоящую экологическую катастрофу, когда в и без того умирающий Бык вылили тонны неочищенных канализационных отходов с очистных. В регионах мелкие реки превращаются в сточные канавы. Жители всей страны все еще потребляют воду, непригодную для питья: серьезными проблемами со здоровьем грозят и водопровод, и колодцы. Это касается в том числе 75% детских садов, где дети пьют некачественную воду.

За прошедшие шесть лет не улучшилась ситуация и с мусором. Молдова генерирует более трех миллионов кубометров мусора в год, но по-прежнему не знает, что с ним делать. Кишинев, на который приходится треть отходов страны, и вовсе несколько раз увязал в горах мусора, который попросту некуда было вывозить. Сортировка и переработка отходов в Молдове — пока все еще план на перспективу.

NM много писал об этих и многих других экологических проблемах республики. Но еще — об удивительных людях, которые не дожидаясь властей, пытаются делать что-то сами. Например, очищают от стихийных свалок собственное село и налаживают там сортировку мусора. Превращают использованный пластик в предметы декора. Практикуют сами, и рассказывают другим, как можно жить, производя минимум отходов.

В течение нескольких лет молдавский медиарынок, по сути, менялся только в одном направлении — росла концентрация СМИ, принадлежащих и подконтрольных тогдашнему лидеру Демпартии олигарху Владимиру Плахотнюку. Позже, чтобы снизить концентрацию СМИ в одних руках, решили запретить одному человеку владеть более, чем двумя телеканалами. Но ситуацию это не исправило: Плахотнюк просто передал часть активов своим приближенным. Медиа активно использовались для пропаганды и предвыборной агитации.

Позже свой медиахолдинг начали наращивать социалисты. А после отстранения от власти Плахотнюка под их контроль перешли и права на ретрансляцию самого популярного в Молдове «Первого канала».

В целом за эти шесть лет большинство молдавских СМИ как были, так и остались инструментом, используемым политиками для достижения своих целей. Менялись разве что имена политиков, диктующих им политическую повестку.